Рискну сунуться с чем-то своим.

[Невилл Злонгботтом]

Название: Зимовье зверей.
Автор:  Gella von Hamster
Рейтинг: PG.
Тип: близкий к джену гет.
Пейринг: Медведь/Тигрёнок.
Жанр: сентиментальная такая фигня зарисовка.
Размер: то ли большой драббл, то ли маленькое мини.
Дисклаймер: ничего не моё, всё Сергею Лукьяненко и группе «Сплин». Название - можно одноимённой группе, можно одноимённой же сказке. Всё равно тоже не моё.
Предупреждения: ООС? Неканон? Ерунда?)

Спой мне песню про крест и про купол,
Про надежду и веру всех вер...
А любовь – это клетка, я опять загнан в угол,
Как беспомощный, раненый зверь.
(с) Сплин, «Звери»

Помнишь, как мы проводили холодные зимы?

- Помнишь, как мы проводили холодные зимы, - рассеянно напевает Тигрёнок, гремя посудой. Вроде и негромко поёт, а всё слышно. – Грелись и звали баяном меха батареи... Медведь, у тебя есть огурцы, или колбаса, или ещё что-нибудь?
- Что-нибудь – есть.
Звон разбитого стекла.
- Что это было? – на самом деле, не слишком-то это важно, ничего ценного на кухне всё равно не было и нет. Но для порядка, наверное, нужно спросить – всё же его квартира. Тигрёнок заглядывает в комнату, откидывает за плечи тёмные, чуть вьющиеся волосы. Медведь точно помнит, что от её волос пахнет трубочным табаком и иногда – неизвестно, почему – сухими цветами.
- Стакан это был.
- Ну-ну.
Тигрёнку дозволено многое. Бить его стаканы, забираться с ногами на диван, коверкать прозвище напарника, превращая его то в Медведа, то в Ведмедя. Или – того пуще – называть Медведя его настоящим именем. Именем, которое он сам почти уже позабыл, которого большинство Дозорных вообще не знает. Ей многое о нём известно – куда больше, чем остальным, и, возможно, больше, чем полагается знать просто коллеге. Так получилось.
Огурцы в холодильнике, оказывается, всё-таки были. Надо же.
В берлоге у него, конечно, бардак. Редко хватает времени на уборку, желания хватает ещё реже – какая разница, можно подумать, к нему гости ходят. Тигрёнок – не в счёт, она приходит нечасто и никогда ничему не удивляется. Открытому ящику с инструментами возле телевизора, пустым бутылкам по соседству с истрепавшимися томиками Бродского и Маяковского. Как сейчас – молча садится рядом, сдвигает в сторону разложенные на столе книги, боевые амулеты, старые газеты. Ставит стаканы и банку с огрурцами.
Водка холодная до жути. Это хорошо.
- Налей ещё, - хрипло просит Тигрёнок. Глаза у неё по-кошачьи блестят. – Да побольше.
- Захмелеешь, Кать, - она удивлённо вздрагивает, заслышав такое обращение – её тоже редко называют человеческим именем. Захмелеет как пить дать, будет опять как в тот раз, когда она уснула на этом вот диване. Накрыл её тогда одеялом, сам улёгся на раскладушке. Ночью просыпался – видел тёмные локоны на своей подушке, свесившуюся с кровати тонкую загорелую руку. На собрание они с Тигрёнком тогда опоздали, и девчонки-программистки шушукались у них за спиной – ну правильно, от безделья как же не посплетничать. Впрочем, пускай болтают, на здоровье – кто умён, тот сам поймёт, чему верить, чему нет. Неправдоподобно же, неправдоподобно до странного, мешающего чувства в том – тоже подчас мешающем – уголке души, где осталось что-то человечье.
- А я, может быть, того и хочу.
Ничего особенного, на самом-то деле, не произошло. Две девушки. Две тигрицы. Только одна – Тёмная, а другая – Светлая. Одна – оборотень, другая – маг-перевёртыш. Одна нарушила Договор, напав на маленького ребёнка и растерзав его, другая должна была её задержать. Живой Тёмная не сдалась, и перед тем, как навсегда уйти в сумрак, получила по полной – детоубийц Тигрёнок ненавидела люто. Впечатляюще это выглядело – схватка двоих разъярённых, невероятно похожих друг на друга животных. Следующая картинка – одна тигрица лежит бездыханная на земле, медленно развоплощается, другая стоит рядом, застыв, точно статуя, и не сводит с поверженного противника немигающего взгляда.
Наиболее впечатляюще это было для самой Тигрёнка.
- Если бы в тот день, когда я впервые вошла в сумрак, я выбрала другой путь, я была бы такой же, как она, - медленно произносит Тигрёнок. То ли бессовестно мысли его прочитала, то ли просто сама об этом же думала. – Тигры убивают тигров... забавно.
- Иные убивают Иных. Люди убивают людей. Неудивительно.
- Да ясно это, - она выпивает залпом, лицо у неё злое-злое. И злится ведь, должно быть, на себя саму. За сомнения, за все эти «а если...». – Просто... она так похожа на меня была. Как в детских книжках: найди десять отличий. Такое ощущение было, будто я сражаюсь сама с собой...
Она говорит и говорит – о том, что поединок сегодняшний походил на борьбу за первенство, на состязание с целью выявить лучшую, что ей не хочется обо всё этом думать, потому что оно того и не заслуживает; говорит обо всём, что только что пришло в голову и пожелало быть высказанным. А он слушает – слушать он умеет куда лучше, чем рассказывать. За этим Тигрёнок, должно быть, и поехала к нему – хотела высказать всё, что наболело, кому-то, кто не станет перебивать, кто выслушает всё терпеливо и уж точно не будет стараться перевести разговор на себя. А вовсе не за тем, что выпить хотелось, да не в одиночку. Хреново ей было после сегодняшней операции, Тигрёнку-то, что бы она там на кухне не напевала.
В окна стучится метель и просится на постой, старый телевизор бодро вещает о чём-то, уверенный, что его слушают. Поблескивают в полумраке кошачьи глаза.
- ...за что я тебя люблю, - не меняя тона, продолжает Тигрёнок, - так это за то, что, когда я говорю «Вот какая я дура» или ещё что-нибудь в этом роде, ты никогда не возражаешь. И... – она почему-то замолкает, - ...вот.
Он в ответ только тихонько усмехается: точно пьяная.
А весна, которая в этот момент накрывает его сердце – глупая весна, безумная, зачем пришла, кому нужна – пахнет сухими цветами и немножко трубочным табаком.

@темы: Медведь, Светлые, Гет, Тигренок (Катя), Ночной Дозор, Фанфикшн

---

[Homo nonnullus]

Вампиры — мифологическая или фольклорная нечисть. Со всех ракурсов вампиры являются нежитью, трупами, питающимися человеческой и/или животной кровью. Они также являются частым объектом кино или художественной литературы, хотя вампиры из художественных произведений приобрели некоторые отличия от вампиров мифологических (см. Характерные черты вампиров из художественных произведений). В фольклоре термин обычно используется по отношению к кровососущему существу из восточноевропейских легенд, но часто вампирами называют и схожих созданий из других стран и культур. Характерные черты вампира в различных преданиях сильно разнятся. Некоторые культуры имеют истории о нечеловеческих вампирах, например летучих мышах, собаках и пауках.

В зоологии и ботанике термин «вампиризм» используется по отношению к пиявкам, омеле, летучим мышам-вампирам и другим организмам, которые питаются телесной жидкостью других существ. Термин также используется и по отношению к криптозоологии и пьющим кровь существам, включая чупакабру.

Термин «вампир» может использоваться, чтобы обозначить любое мифологическое магическое существо, которое является хищным паразитом, высасывающим силу, энергию или жизнь из жертв. Мифологические существа, которые действуют в схожей манере, часто рассматриваются как образец вампира, даже если они не наслаждаются кровью.

Этимология тёмная[1]. Исследователи сходятся на том, что слова́ вампир и упырь — общего происхождения, но уже с праформой налицо неясности (ǫpirъ? ǫpyrъ? ǫpěrь?). Начальный носовой звук, как считается, в большинстве славянских языков дал [u] (откуда русск. упырь[2], укр. упир, белор. упыр, чеш. upír; из вост.-слав. языков — ст.-польск. upir и совр. польск. upiór), а в некоторых сохранился, получив дополнительно протетическое [в] (ст.-болг. вѫмпырь, позже вѫпиръ, въпиръ, ст.-польск. wąpierz). Из южнославянских языков через венг. vámpír слово заимствовано в западноевропейские (нем. Vampir[3], фр. vampire[4], англ. vampire[5]), а из них (по другой версии — из южнославянских) заимствованы современные западно- и восточнославянские формы: русск. вампир, польск. wampir и под.

Исходное значение слова также неясно: одни связывают со словом нетопырь, другие — с корнем слов пари́ть, перо (ср. со ст.-польск. wąpiory «пернатый»). Существует (обычно отвергаемая) версия о связи с тюркскими языками (татарск. убыр — «ведьма», во многих сказках высасывающая кровь у молодых людей оказавшихся в лесу). В казахской мифологии есть ведьма жалмауыз кемпир, среди привычек которой присутствует и высасывание крови из пятки или колена жертвы. В этом словосочетании кемпир (от которой могли произойти упырь и вампир) означает просто старуха, а демоническое начало выражено характеристикой жалмауыз (людоед). Другие версии толкуют начальное ǫ- как отрицательную частицу, доводя смысл слова до «не имеющий перьев» или «несожженный». Известны и другие толкования.

Сложно сделать общее описание фольклорного вампира, так как его особенности очень разнятся у разных культур.
Внешность европейского вампира состоит в большей степени из особенностей, по которым его можно отличить от обычного трупа, стоит только вскрыть могилу подозреваемого вампира. Вампир имеет здоровый вид и румяную кожу (возможно и бледную), он часто бывает пухлым, у него отросшие волосы и ногти и ко всему прочему он совершенно не разложившийся.
Наиболее обычные способы уничтожить вампира — это вонзить осиновый (серебряный) кол в его сердце, обезглавить и полностью испепелить тело. Чтобы не дать тому, кто мог стать вампиром, восстать из могилы, тело хоронили вверх ногами, перерезали сухожилия в коленях или клали маковые семена на могильную землю предполагаемого вампира, чтобы заставить его считать их всю ночь. Китайские рассказы о вампирах также утверждают, что если вампир наткнётся на своём пути на мешок риса, он/она пересчитает все зёрна. Подобные мифы записаны и на индийском полуострове. Южно-американские рассказы о ведьмах и других видах злых или вредных духов и существ имеют такую же склонность.[10]
Предметами, защищающими от вампиров (так же как и от других сверхъестественных существ) были чеснок (в большей степени свойственно европейским легендам), солнечный свет, стебель дикой розы, боярышник и все священные вещи (крест, святая вода, распятье, чётки, звезда Давида и т. д.), а также алоэ, подвешенный за дверью или возле неё, согласно южно-американским суевериям.[10] В восточных легендах от вампиров часто защищали священные вещи типа печати Синто.[9]
Иногда считается, что вампиры могут менять форму, не ограничиваясь распространённым стереотипом летучей мыши из фильмов и мультфильмов. Вампиры могли превращаться в волков, крыс, мотыльков, пауков, змей, сов, воронов и многих других.
Вампиры из европейских легенд не отбрасывают тени и не имеют отражения. Возможно, это связано с отсутствием души у вампира.[9]
Есть поверье, что вампир не может войти в дом без приглашения.[9] (в частности, упоминается в сериалах "Дневники вампира" и "Настоящая кровь". А так же в фильме "Участь Слема")
Вера в вампиров существует до сих пор. Хотя некоторые культуры сохранили их оригинальные верования в нежить, большинство современных верящих находятся под влиянием художественного образа вампира, каким он предстаёт в фильмах и литературе.

В 1970-х годах были слухи (распространяемые местной прессой) об охотящемся вампире на кладбище Хайгейт (Highgate Cemetery) в Лондоне. Взрослые охотники на вампиров в большом количестве толпились на кладбище. Среди нескольких книг, описывающих этот случай, можно отметить книги Шона Манчестера (Sean Manchester), местного жителя, который один из первых предположил существование «Вампира Хайгейта» и который заявлял, что изгнал и уничтожил всё вампирское гнездо в районе.

В современном фольклоре Пуэрто Рико и Мексики чупакабра считается тем созданием, что питается плотью или пьёт кровь домашних животных. Это даёт основание считать её ещё одним видом вампира. «Истерия из-за чупакабры» часто связывалась с глубокими экономическими и политическими кризисами, в частности в середине 1990-х.

В конце 2002 и начале 2003 истерия по поводу так называемых атак вампиров распространилась по африканской стране Малави. Толпа забила насмерть камнями одного и напала по крайней мере ещё на четверых, включая губернатора Эрика Чивайя (Eric Chiwaya), основываясь на убеждении, что правительство было в сговоре с вампирами.[14]

В Румынии в феврале 2004, некоторые родственники покойного Тома Петре (Toma Petre) опасались, что он стал вампиром. Они вытащили его труп, вырвали его сердце, сожгли его и смешали пепел с водой, чтобы потом это выпить.[15]

В январе 2005 появились слухи, что кто-то укусил нескольких людей в Бирмингеме, Англия. Следом появились слухи о вампире, блуждающем по окрестностям. Однако местная полиция утверждала, что о подобных преступлениях не сообщали. Видимо, этот случай был городской легендой.[16]

В 2006 году Костас Эфтимиу (Costas Efthimiou) и Соганг Ганди (Sohang Gandhi) издали статью, которая использовала геометрическую прогрессию, чтобы попытаться разоблачить особенности питания вампиров, утверждая, что если каждое кормление вампира порождает ещё одного вампира, то это лишь вопрос времени, когда всё население Земли будет состоять из вампиров,[17] либо когда вампиры вымрут. Однако идея о том, что жертва вампира сама становится вампиром, появляется не во всём вампирском фольклоре, и не является общепризнанным среди современных людей, верящих в вампиров.

Это материал из самой обычной википедии.
Мы все прекрасно знаем, что вампиры в Дозорах чеснока и серебра не боятся, от солнечного света не сгорают заживо и Светлые на них с осиновыми кольями не охотятся.
К чему все это, спросите Вы? А хотя бы к тому, чтобы узнать, как Вы себе представляете вампиров (если представить, что они существуют на самом деле)? Какой из созданных литературных или фольклорных образов Вам ближе и почему?

@темы: Вампиры

---

Делюсь.

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

название: А ты прости, что ты мне снишься...
автор: Радужная Чучелка
категория: слэш
пейринг: Завулон/Городецкий
рейтинг: почти никакой
жанр: поток открытого сознания, недо-драма, недо-романс и вообще недо...
отказ: даже сюжет навеян, что говорить о героях
предупреждение: графомания в чистом виде - это раз. Бессистемно и нелепо - это два. Как обычно, сплошные эмоции - это три.

Я бы пришёл к ручью
Нюх слава богу есть
Не спрашивай почему
Но понял бы - это здесь
Я бы вошёл в ручей
Я бы вошёл в тебя
Если бы ты не ты,
Если бы я не я..
/Чиж и Ко/

крохотулечка

Вы когда-нибудь признавались в любви недругу, противнику, главе конкурирующей компании? Ну, потому что действительно влюблены и весь остальной мир как-то по боку?
А мужчине? Мужчине, от одного взгляда на которого по позвоночнику табун мурашек во главе с предвкушением? Туда-обратно, туда-обратно. И хорошо, если по всему телу в итоге не промаршируют...
А если вы сами при этом тоже к мужскому роду причислены? Ну, так сложилось, что некоторое время назад мама вас мальчиком родила. И сейчас вы - нормальный мужик. Все как полагается: первичные признаки, ежедневная щетина на заспанной физиономии и нетерпимость к истерикам...

Вот и я раньше с такой задачкой не сталкивался. С девушками оно как-то понятнее, хотя тоже довольно неловко. Я вообще-то в меру косноязычен. Но про чувства да еще и вслух совсем не умею. Вот про себя, в мыслях получается гораздо лучше.
Попросить его что ли в моих мозгах поковыряться? Ну, прочитать все, что я думаю про эту чертову любовь и про него.
Ага, представляю. Подхожу к нему после очередной сверхважной встречи:
- Завулон, а прочитай-ка ты мои мысли. А то я сам сказать стесняюсь.
Маразм? Не то слово!

К тому же... Вдруг ему это совсем не нужно? Да чего уж там - вдруг. Я совершенно уверен, что ни к чему ему влюбленный мужик. Да еще и Светлый.
Поехидничать если только. Так с этим я и сам прекрасно справляюсь. С ехидством, в смысле. Как только понял, во что влип, так и костерю себя и по матушке, и по батюшке, и по Сумраку. А поделать ничего не могу. В печенках у меня уже этот Темный. Ну, и в сердце, конечно же. Без этого в любви никак.

А ведь казалось бы, за что его любить?
Про мужика я уже, кажется упоминал...
Так он еще и не красавец вовсе. Если уж меня потянуло на экзотику, лучше б Эдгара влюбился. Или в Игната. Хотя... В Игната, пожалуй, не стоит. От ревности недолго загнуться. Но это было бы понятно! Там Аполлон во всей красе. А тут? Худющий, весь какой-то резкий, угловатый. Правда, харизматичный до одури. И улыбается так, что сносит крышу и вырубает тормоза. Редко, но метко. И я почему-то обязательно рядом оказываюсь. Он сияет, а я начинаю пересчитывать собой углы и стулья. Хорошо, что до столбов дело не доходило.

А еще он вредный. Кстати, тоже до одури. Найдет какую-нибудь, одному ему понятную выгоду, и все - с места не сдвинешь. Например, в последнее время все переговоры ведет только через меня. И зачем ему это? Нет, я слышал, конечно, что смех продлевает жизнь. Но он и безо всяческих допингов в виде клоуна-Светлого, блеющего и спотыкающегося в его присутствии, не хилый такой долгожитель. В общем, ему забава, а я мучаюсь. Изверг, одним словом.

Кроме того, он постоянно язвит и отпускает пошлые шуточки. Ну, может, не очень пошлые, но совершенно точно двусмысленные. А я слабо трепыхающимся мозгом пытаюсь их уразуметь и не выглядеть при этом клиническим идиотом. Выходит не очень. Сам в зеркало нечаянно увидел. Глаза шальные, речь бессвязная. Убожество, а не мужик. Самому противно. Я бы на такого внимания не обратил.
Хотя, у меня особенный случай. Я вообще ни на кого, кроме Всетемнейшего, до помутнения разума не смотрю. Не получается. Как-то так вышло, что он для меня единственный.
Дерьмово, правда?

И как только докатился до жизни такой? Что бы не делал, все равно к нему возвращаюсь. И в мыслях, и в жизни. В том смысле, что лечу как последний придурок на все эти переговоры и операции. Лишь бы увидеть. И пусть язвит да хохочет. Главное, рядом.
Мазохизм в особо тяжелой форме, еще и прогрессирует.

А так хочется нестить к нему же, но домой.
И чтобы дом этот большой, светлый, а главное - общий.
Чтобы серый вальяжный кот на плюшевом диване.
Крепкий кофе по утрам из одной чашки. И чтобы чашка огромная белая с алым сердцем на пузатом боку.
Совместные выходные и, Тьма подери, прогулки в парке либо на теплоходе. Или просто так до магазина.
И чтобы какие-нибудь дурацкие домашние ужины... Я даже готов изучить кулинарную книгу.
Докатился.

А еще хочется обнимать его. Сгрести и дышать в макушку. Нежно и аккуратно.
Изучить тонкие косточки. Все-все до единой.
И целоваться под мягким пледом до звездочек из глаз.
Хочется,
чтобы он улыбался мне просто так,
а я перестал бы быть клоуном.

И чтобы все это сложилось необходима самая малость.
Признаться в любви
и чтобы ему это было нужно.

Вот вы когда-нибудь рассказывали о трепетных чувствах своему недругу, противнику, главе конкурирующей компании?
А мужчине?
При том, что сами вы тоже не обделены Y-хромосомой?

Я - нет. И не знаю, как это сделать...

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

А кто ты?

[Ester_]

Тест, конечно, довольно примитивный, результат лично для меня неожиданностью не стал, но все же))

Итак! Если вы читали книги, то вам ничего объяснять не надо. Поздравляем!!!!! Вы — Антон Городецкий.

Добрый, честный, наблюдательный, скромный, обаятельный...Дальше перечислять?

Пройти тест

---

[Homo nonnullus]

Дорогие Вы наши Светлые, Темные, Серые и всякие прочие =)
Напишите, пожалуйста, кто где обитает (страна, город)

@темы: Административное

---

Я - маньяк?

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

название: Пока ты смотришь на меня...
автор: Радужная Чучелка
категория: слэш
пейринг: Завулон/Городецкий
рейтинг: почти никакой
жанр: поток открытого сознания, совсем не драма, недо-романс и вообще недо...
отказ: даже сюжет навеян, что говорить о героях
предупреждение: графомания в чистом виде - это раз. Бессистемно и нелепо - это два.

Ни один из сильных, кто имел так много.
Кто разрушил Трою, и кто ее построил.
Ни один из них, великих и ничтожных,
Пуговицы на твоем плаще не стоил.
/Зоя Ященко/

безобразие

***
Глупо спрашивать у человека, каким таким хитрым способом он дышит. Смешнее только уточнить, как бьется его сердце. Все просто.
Дыхание - это... вдох - выдох.
А сердце - это... тук, тук-тук. Или как-то похоже.
Нет, конечно, можно перерыть массу энциклопедий и справочной литературы, прочесать всемирную паутину в поисках ответа. Либо выучиться на врача. Кардиолога там или отоларинголога. Узнать все про трахеи и строение легких, аорты и клапаны. Вот только... есть ли в этом смысл? Ну, если врачевание не является целью в жизни.
А ведь то же самое время можно провести с большей пользой. Например, прогуляться с любимой девушкой по вечернему городу, побродить по старенькому скверу. И вдоволь надышаться пьянящими ароматами, слушая рваное биение своего сердца.
Как-то так.

Собственно, вопрос: "А почему ты любишь Завулона?" - для меня из этой же категории.
И, да: "За что ты его любишь?" - аналогично.
Каждый раз, когда звучит нечто подобное, я просто теряюсь. А если еще и мой Темный в этот момент где-то рядом... Тушите свет! Который электричество... Меня погребут под ворохом ехидства, а сверху добавят фирменный взгляд: "вселенская скорбь заходит на посадку".
Может, он тоже хочет об этом узнать? Ну, почему и за что? Мы ведь никогда об этом толком не говорили. Мне казалось, что все понятно без слов. Да, и не умею я подбирать эти самые проклятущие слова...

***
Как объяснить, что еще в самую нашу первую встречу мое сердце пустилось в пляс? И с тех пор постоянно при нем выдает джигу-джигу.
Но тогда я был проклят любовью к Светлане, и все трепыхания своего двигателя списал на антипатию. Логично же. И верно.

- Вот враг, - объяснил я сердцу, и оно скептически покивало мне в ответ.
- Я его ненавижу, - неуверенно продолжил я, и сердце задумалось, приутихло.

А потом завертелась, закружилась череда расписанных Судьбой эпизодов. Противостояние Дозоров, интриги шефа, моя неудавшаяся семейная жизнь, бесконечная вереница его женщин... Ведьмы.
Стоп! Стоп-стоп-стоп.
Кстати, да. Могу точно сказать, за что я Завулона не люблю. Именно из-за его бесстыжей физиономии я близко познакомился с ревностью. Объемной такой, всепоглощающей. Это когда сердце выпускает острые зубы и швыряет кровь по венам с диким ором: "Мой!" Угу. А перед глазами такие сцены, что любой маньяк нервно вздрагивает в уголке.
Самое смешное, что первый подобный... эм... припадок случился, когда я на него никаких прав не имел. На припадок, в смысле. И на Завулона, впрочем, тоже.

Устраивали какую-то вечеринку. Импровизированный общий слет Дозоров Москвы с благословения Инквизиции.
А Светлана в тот день устроила мне глобальную помывку мозгов на тему любви и одиночества в моей жизни. Мы к тому моменту уже пару месяцев не жили вместе, что совершенно не мешало ей проявлять заботу в отношении бывшего мужа. То бишь меня. Счастливая женщина - тот еще агрегат по внесению радости в окружающий мир. А когда она еще и Высшая Светлая! В общем, сбежать мне не удалось. И я весь вечер имел сомнительное удовольствие наблюдать за этим змеем в обличии Темного.

Он был такой... такой весь из себя Завулон. Невозмутимый, элегантный, уверенный в себе.
Я ведь уже тогда обзавелся привычкой постоянно на него смотреть. Правда, еще не осознал, к чему бы это.

- Вот враг. Умный и коварный, - втолковывал я сердцу, а оно продолжало выплясывать.
- Просто нужно быть во всеоружии, - оправдывался я, а сердце крутило пальцем у виска и молчало. Вроде как: сам дурак, вот и выпутывайся.

Темный был занят беседой с моим шефом, когда к нему притиснулась очередная дама... хм... сердца. И он, не прерывая разговора, провел этими своими невозможными длинными пальцами по ее спине. Тут-то меня и накрыло.
Все, как положено: мир в красном цвете, бешеный гнев по жилам... Опомнился я, услышав собственный тихий рык. И, естественно, тут же сбежал. Пока вечеринка не превратилась в поле боя.
Нелепая вышла бы картина.

***
Но с тех пор всегда так. Стоит нарисоваться какой-нибудь ведьмочке или намеку на нее, как я становлюсь неандертальцем.
Кстати, это его определение. Не мое. Спровоцирует приступ, а потом:
- Ты, Антошка, неандерталец! - и хихикает в ухо... Щекотно.
Я предпочитаю называть себя собственником.

А шеф до сих пор проникновенным тоном предлагает мне одуматься или обратиться к врачу. Но эти ритуальные фразы, в отличие от глупых вопросов, произносятся только, если Всетемнейшего нет поблизости. Во избежание!
По Дозорам по сей день блуждают эпические саги о борьбе сил Света и Тьмы за Антона Городецкого. Спасибо Ласу.
Зато у нас вооруженный нейтралитет, почти постоянное перемирие и бесчисленные совместные операции. Спокойствие и рутина - залог моего здоровья. Так получилось, что оно для Завулона крайне важно.

***
Почему и за что я его люблю... Вот ведь пристала нелепица.
Может, просто потому что он мой? Каждой клеточкой своего худого тела, со всеми его помыслами и амбициями?
Только я вижу его расслабленным и ворчащим. Только мне он улыбается так, что мое сердце мурчит в такт джиге-джиге.
Он солнечный, честное слово! И очень щедрый на тепло. Но только дома, лишь для меня.
А еще уютный и плюшевый, несмотря на острые выпирающие косточки.
И ластится не хуже нашей кошки Маруськи. Они на пару такие концерты могут закатывать по вечерам за мое внимание! До седьмого слоя Сумрака, наверное, слышно.
Но больше всего мне нравится спокойный, разомлевший Завулон. Это когда ему надоедает, цитирую: "разнообразить нашу личную жизнь, чтобы всякие Городецкие не сбежали от скуки." Он тогда на всю квартиру сияет теплыми лучиками... Темный...
Смешной. Ну, вот куда я от него денусь?

А уж со скукой наши отношения точно не знакомы. Особенно на людях.
Вот когда я со страшной силой вспоминаю, что он - змей ехидный и демон Сумеречный. Со всеми вытекающими...
Он беспрестанно язвит, плетет интриги, флиртует - чтоб его - с дамами и постоянно переругивается со Светланой. Послушать их жаркие споры собираются все свободные от работы сотрудники. Еще и ставки делают, поганцы. То еще зрелище, если честно.
Но вытворяя все эти безобразия, он почти никогда не сводит с меня хитрющих глаз.
И это тоже здорово.

***
Каждую секунду, проведенную с ним, мое сердце хохочет от счастья и разучивает новые танцы.
Правда, джига-джига - это все-таки коронный номер.

***
В общем, не знаю я, как отвечать на эти странные вопросы про любовь.
Почему, за что... Не важно.

Важно, что он - мой воздух. И у нас это взаимно.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

Еще чуть-чуть бреда

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

название: И шар земной не сам кружится...
автор: Радужная Чучелка
категория: слэш
пейринг: Завулон/Городецкий
рейтинг: почти никакой
жанр: поток открытого сознания, почти не драма, недо-романс и вообще недо...
отказ: даже сюжет навеян, что говорить о героях
предупреждение: графомания в чистом виде - это раз. сплошные эмоции, как обычно - это два.

Оранжевое небо,
Оранжевое солнце,
<...>
Оранжевый верблюд
Оранжевые песни
Оранжево поют!

тыц-тыц

***
Знаете, как это бывает. Живешь себе спокойно и беспечно в уютном мирке. Добросовестно втискиваешь себя в положенные рамки, прикусив от усердия кончик языка. Желаний и стремлений всегда чуть больше, чем нужно.
Ну, это когда шестилетней малявке дают в руки альбомный лист и акварель и усаживают за кухонный стол. Тешься. Вот только лист один, а нарисовать нужно столько всего!
В результате получаешь либо невнятный цветной сумбур и кучу пояснений в довесок: "Это мама, это домик, а вот тут дерево с собачкой. Да-да, прямо на домике и... чуть-чуть на маме, а что поделать?" Либо тот же лист и разрисованный стол, а объяснений почти не нужно... И так видно, что это мама, вот тут начинается домик, а где-то вооон там злосчастное дерево.
Знакомая картина, правда?

Я почти всегда был послушным ребенком, поэтому стол и обои в нашем доме не страдали от приступов детского вандализма.
Впрочем, взрослый из меня тоже вышел почти примерный. Почти... Потому что чувство несправедливости присутствовало в полном объеме, и лист хотелось чем больше, тем лучше. Эдакий постоянный зуд. Вроде терпеть можно, но все равно бесит.

А потом меня нашел Борис Игнатьевич, и я окунулся в мир Иных.
Шлёп, и с головой.
Первое время казалось, что вот он - желанный холст шириной во всю Вселенную. Но эйфория испарилась быстро. Оказалось, что это просто ватман. И нужно снова втискиваться и экономить место.

***
Меня учили: Свет - это добро. Последний оплот. Ничего для себя, все во имя высшей цели.
А еще: Мы боремся против Тьмы. Не даем Злу в ее обличии развернуться. Грозим эфемерным пальчиком: "Ай-ай-ай, так поступать плохо!" Свет наблюдает за Тьмой.
И мои самые любимые правила: всегда рядом не значит близость. Свет и Тьма не могут быть вместе.

Ничего сложного. Я запомнил, принял правила. Выучил теорему.
Дано: Свет. Долг. Сумрак.
Доказать: ты истинный воин своего Храма.

И я рьяно принялся доказывать. Заполнять выданный мне лист, вооружившись простым карандашом и ластиком. Я очень хотел написать идеальную картину. Поэтому лишнее безжалостно стиралось.
Дружбе с Темными нет места. Росчеркам сомнений тоже. Мечты не умещаются... Никаких теней и полутонов.
А потом вернулся зуд. Четко выверенные линии стали казаться скучными, а в привычных правилах мерещился изъян.

Я сам - человечек-огуречик.
Света - принцесса с кривой короной.
А весь мир вокруг - ломаные бессистемные линии.
Мой ватман потускнел и потерся. Еще пара движений ластиком и его не спасти от мохрящихся дыр.

***
- Мама сердится, - обронила Надюшка, усиленно разрисовывая фломастерами стол, - сейчас кричать придет...
- Ну, что ты, хорошая моя, - отозвался я, сцепив зубы покрепче, - зачем бы маме кричать.
- За стол, - дочь покачала головой, одарив меня взглядом "как-будто-сам-не-понимаешь".
- А зачем ты тогда на нем рисуешь?
Судя по Надюшкиному виду, мой умственный потенциал усиленно стремился к нулю или, как минимум, к развитию плюшевого зайца.
- А где ж еще рисовать? На бумажках скучно. А на стенках свои цветочки. Понимаешь?

Я открыл было рот, приготовив целую речь о правилах, но в следующую секунду захлопнул его. Потому что:
- Давай, к дяде Завулону в гости пойдем? Только побыстрее, пап. Мама там уже придумала к нам идти.
- П-почему к дяде Завулону? - ошарашено спросил я дочь.
- Он хороший. Он сказал, что разрешит мне рисовать, где захочется, - она пожевала кончик фломастера, - и даст много волшебных красок.

Изумление мое росло, как на дрожжах.
А сердце глухо колотилось в горле. Завулон... Вот у кого никаких проблем с размером холста по имени Жизнь.

- Когда он тебе такое сказал? - уточнил я.
- А он не мне говорил. Это когда я у дяди Бори карту немножко исправила, а он обиделся. Дядя Завулон ему сказал, что я - молодец. И меня нельзя закапывать. Ну, не совсем меня, а эту... Таланту. А я - она и есть.
- Талант, - машинально поправил я, переваривая полученную информацию.
- Ну, да. А я чего сказала? - Надюшкины глаза блестели от воспоминаний о нехитрой, в общем-то, похвале. - Вот. А потом он сказал, что детям можно все. Волшебные краски, всякие большие альбомы и рисовать хоть где! Даже на лбу! А я же детёнок, значит, и мне можно.

Я улыбнулся.
Правила, рамки. Все стало неважным. И снова из-за этого немыслимого Темного.
Сердце в горле кивнуло в знак согласия.

- Ну, пап, - зашептала Надюшка, - пойдем, а? А то мама будет ругаться, и я опять стану не молодец.
Сердце требовало немедленно согласиться с дочерью.
Но я помнил, что взрослый и что существуют правила. Ну, где-то же они есть? Точно были совсем недавно.

- Надюш, в гости без приглашения не ходят. Ты помнишь?
Моя егоза быстро-быстро закивала, лохматя и без того непослушные хвостики.
- А я спросила уже. Вот только что. Дядя Завулон сказал, что можно. Он нас у метра ждать будет.
- У метро, - поправил я дочку, чувствуя, как вокруг струится теплый мягкий свет. Из-за Темного.
- А как же мама? - не сдавался во мне взрослый занудливый тип.
- Вот, - у меня в руке оказался зеленый фломастер, - ты ей напиши, что мы в гости пошли. А то я сама пока не умею, чтобы быстро.

Сердце хихикнуло со знакомыми интонациями и ухнуло куда-то под ребра. А я принялся за самую нелепую и правильную записку в своей жизни. Прямо на столе. Под Надюшкиным шедевром.
А потом мы шагнули в Сумрак и безудержным вихрем скользнули мимо Светланы.

Я шел к метро, утопая в солнечном тепле, и прислушивался к чириканью подпрыгивающего рядом "детёнка".
Я шагал на встречу к чему-то странному и немного страшному. Чуду?

***
Он мне сказал: дурак ты, Светлый. Жаль, что это быстро не лечится. Жизнь не только правила и борьба.
А еще: жить нужно счастьем. Понять, что оно для тебя, конечно, трудно. Но еще сложнее бывает принять эту истину.
И мое самое любимое: Свет не может без Тьмы, как и Тьмы нет без Света. Понимаешь? Они всегда рядом, вечно вместе.

И никакого долга, никаких теорем и доказательств.

Я после того разговора долго водил по ватману ластиком. Стирал нелепые, стыдные желания и сладко щемящие душу порывы.
А домой пришел с пошлым букетом алых роз и бутылкой сладкого шампанского.
Света, правда, порыв не оценила. И вместо возможной сказки получился обычный скандал. Очередная ломаная линия простым карандашом. Не стереть, потому что получится дырка.

***
Знаете, как это бывает? Живешь себе спокойно и бездумно в привычном мирке. Добросовестно втискиваешься в положенные рамки, доказываешь какие-то важные теоремы.
А потом - бах! И понимаешь, что задача некорректна. Исходные данные-то не верны.
Или нет, вот так: приходит кто-то и подзуживает тебя: "Докажи от обратного! М? Боишься? Попробуй! Вдруг, ты - Лобачевский Судьбы?"
А еще может быть и вот так: тот же некто тихо шепчет: "Помнишь? В каждом правиле есть исключения."

Я тогда, у метро, глядя на хохочущую Надюшку и кружащего ее в небесах Завулона, выбросил свой потрепанный холст. Отказался от золоченой рамы.

***
И вот...
Уже скоро год, как я живу полной грудью. Пишу свой мир на любой подвернувшейся поверхности.

В нашем доме белые стены и светлая мебель. Правда, они недолго остаются такими. Ведь у Надюшки шикарная коллекция волшебных красок. И нужны они не просто так, а для красоты! Красота вырисовывается, уткнувшись коленками в пол или стоя на маленькой стремянке. Но лучше всего, удобно устроившись в Завулоновых руках. А вчера даже на шее.
Закончилось все огромной бабочкой невообразимой расцветки на потолке и получасовым массажем для истоптанных плеч. И я совсем не против, ведь прикосновения рук к оголенной коже в своем роде творчество.
Это наша с ним красота. Совместная. На двоих.

***
Сегодня у нас выходной.
Я жмурюсь от солнечных бликов на пестро раскрашенных стенах.
Завтрак готов. Скоро проснется наш маленький вулканчик, по какой-то ошибке именующийся Абсолютной Светлой Иной.
А рядом сидит мое личное исключение из всех возможных правил. Прихлебывает черный кофе, щедро приправленный мятным сиропом, и составляет список покупок.
Первым пунктом значатся какие-то сверхустойчивые, ничем не смываемые маркеры.

А на лбу у Завулона ярко-синяя надпись неровным детским почерком: П А П А.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

Чуть-чуть травы

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

название: Через горы, через лес мы бредем в Страну Чудес
автор: Радужная Чучелка
категория: слэш
пейринг: Завулон/Городецкий
рейтинг: почти никакой
жанр: поток открытого сознания, недо-драма, недо-романс, и вообще недо...
отказ: даже сюжет навеян, что говорить о героях
предупреждение: графомания в чистом виде - это раз. Чем дальнее, тем странше! (с) - это два.

Не придуман еще мой мир,
Оттого голова легка
/Пикник/

Всё чудесится и чудесится

Я - неправильная Алиса. Здоровая, часто небритая и... вообще, мужик. Страну Чудес с успехом заменяет привычный мир Иных, Зазеркалье - Сумрак. Или наоборот. Самое забавное, что с виду ничего не поменялось. Нет Карт и Белых Рыцарей, Бармаглота и Шляпника с его безумным чаепитием... И спасибо Свету! Или Тьме. Мне вполне хватает нелепого ощущения, что я - узревший Белого Кролика идиот-переросток.

Впрочем, мою жизнь и раньше нельзя было назвать обычной. Все эти интриги Дозоров, славная Инквизиция, набившие оскомину операции...
Зато размеренно и привычно. Рутина - наше все.
Неяркие краски будней.
Искорки выходных.
Стабильность с горьким вкусом приключений.

Я привык и к выкрутасам Судьбы. Научился не реагировать остро, держать под замком остывшее сердце. Я собран и даже местами цел.
Просите что угодно:
стать магом? - раз плюнуть!
шагнуть вне категорий? - не вопрос!
полюбить по воле рока? - всегда пожалуйста!
растоптать мечты? - рад стараться!
развестись? реже видеться с дочерью? разочаровываться через раз, а то чаще? - три раза "да" и ручкой эдак - под козырек...

Я смирился и выстроил мир... Изгнал удивление за его пределы.
Красный галстук на шею, барабанная дробь и вечный отзыв: "Всегда готов!" Мальчик - отличник. Герой - пионер...
Вчера...

Сегодня же я - долбаная Алиса-глаза-нараспашку-и-сердце-тук-тук-тук.
А все он! И неделя бессонных дней-ночей очередной совместной операции Дозоров Москвы. Слава Свету - закончилась! Во Тьму бы такой хеппи энд.

Хочу
бутылочку с надписью "Выпей меня",
стать маленьким и дружить с тараканами...
Или все забыть. Хочу?

- Ты мне нужен, - грустно и пьяно сообщил Белый Кролик.
- Я хочу быть с тобой! - заявил он мне вчера вечером.
- Люблю тебя? - махнул пушистым хвостиком по краешку сердца. Сквозь все щиты и засовы.

Все. Тройной тулуп. Двойное сальто. Тудум. И Кроличья Нора перед глазами. Или Зеркало? Не важно...

А потом он ушел.
Я остался сидеть на кухне и смотреть, как схлопывается привычный мир... Карточный домик...
Фьють... Шурх... Шлеп-шлеп-шлеп... Непрочная была конструкция.
Учти ошибки. Строй заново. Карты в руки...

Только как строить в Зазеркалье? И как приспособиться к Стране Чудес? Я ж не маленькая девочка с мозгами набекрень...
Детям хорошо. Гибкая психика. Вера в чудеса.
Мне все эти неоновые пятна режут глаза. А запахи маленьких булочек щекочут нервы и всячески мешают дышать. Правда...

Нужно сосредоточиться и понять, принять, пропустить через себя.
Это. Была. Лишь. Неудачная. Шутка.
Очередной эксперимент великого манипулятора.

- Вот е-ще, - выстукивает глупое сердце, отвергая щиты и засовы. - Не об-ма-нешь. Не пы-тай-ся.
Память-идиотка откликается на этот ритм и подбрасывает хоровод ярких картинок, нелепых образов.

Вот.
Взгляды украдкой. Тень и печаль в глубине чуть прищуренных глаз. Щелк-щелк-щелк...
Кожа откликается на них лишь теперь:
мелкими ожогами по плечам
щекотными мурашками по позвоночнику
легкой дрожью на губах...

А мир сверкает и переливается. И дура Алиса в теле взрослого мужика ступает чуть ближе к Норе. Или Зеркалу? Не важно...

Еще.
Легкие прикосновения. Мимолетные, вроде бы случайные... Невесомые жадные касания подушечками пальцев.
Передать бокал, забрать документ из рук, столкнуться в дверях. Щелк-щелк-щелк...
Как же я раньше не замечал?
Почему не придавал значения?

А мир поет и ширится. Все ближе тонкая грань, черная дыра. И Алисе-забавнице очень нужно знать, что же там... Шажок...

Не обманешь.
Постоянное его присутствие в моих операциях. Нелепые поводы для встреч и разговоров... Щелк-щелк-щелк...
Просто, чтобы видеть?
Быть рядом так, раз по-другому... боязно?

А мир цветет и хохочет. И не нужен никакой Шляпник, чтобы почувствовать вкус сказки и нежности, вкусной, как торт. И неправильной Алисе так хочется стать целой, принять себя в себе, придумывать нелепые вопросы, выслушивать странные ответы... Вжик-шурх...

Не пытайся.
Слова. Много-много. Украденные "да". Обжигающие "нет". Вуаль таинственных речей. Звонкие монетки улыбок и шуток. Щелк-щелк-щелк...
Сколько же картинок хранит моя идиотка-память? Не важно...

А мир распахнулся и замер. Ждет-выжидает: что ты выберешь, глупая-глупая Алиса? Здоровая, часто небритая и... вообще, мужик?

Вопрос явно придумал Шляпник. Мне проще ответить, чем ворон похож на письменный стол...

Мой привычный мир... Карточный домик.
Я умею его строить. Я привык. Очертить границу. Выгнать вон удивление и сказку.
Спокойствие и блеклые краски будней.
Редкие искорки выходных.
Перманентное одиночество.
Щиты и засовы. Тук-тук? Закрыто. Заперто. Не входить. Опасно.

Сердце обиженно дышит, прячет тепло коснувшегося хвостика:
Вот еще. Не отдам. Запомню. Мне. Руки прочь.

Распрекрасная Алиса-глаза-нараспашку заливисто хохочет и всей душой, с размаху прыгает в Кроличью Нору. Или в Зеркало? Не важно...
А Алиса - это я.

В Сумрак плоские карты, в мой мир возвращается объем!
Ведь не просто так память-идиотка хранит каждое мгновение с ним? Белым Кроликом, Темным магом...
А щиты и засовы пропускают его просто так! Домой, в тарахтящий моторчик.
И вполне возможно. Вдруг. Мир и должен быть таким? Ярким, пахучим, шумным...

Тудум. Двойное сальто. Тройной тулуп. Все.

Я хочу, я правда хочу бежать за Белым Кроликом!
Сломя голову.
Не жалея ног.
Ждать чуда, верить в сказку, делиться нежностью. И владеть огромным миром Страны Чудес вдвоем! Или Зазеркалья? Не важно...
А если Светлым и не пристало желать что-либо для себя, то я буду желать для него.

Сбрасываю щиты, отпираю засовы.
Приземляюсь на гладкий пол Кроличьей Норы. На изумрудную траву Зазеркалья.
И тянусь в Сумрак.

- Завулон! - он услышит, обязательно. Я знаю. - Я ставлю чайник. Приходи скорее... У меня для тебя припасен целый мир.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

[Homo nonnullus]

Анектоды взяты отсюда: www.pnof.narod.ru/humor.htm

Грязная квартира на четвертом этаже «хрущобы», старые пожелтевшие обои, кухня. Концентрированным усилием мышц шеи алкаш Василий держит голову над столом, оттягивая момент потери сознания. Спирт в крови жжет его мозг, в ушах шумит токарный станок. По деревянной столешнице с остатками белой эмали два чертика тащат вилку. Оба зеленые, с мохнатой шерстью, в каких-то кольцах. Неожиданно глаза Василия распахиваются:
- В-вы! Ч-черти...... пшли-и.... н-нафиг!...
Черт, держащий объект переноски за зубчики, поворачивает голову назад:
- Борис Игнатьевич, что это?
- Он нас видит, Антон. Он Иной!!!
- Какой иной, светлый или темный?
- Наверное... никакой, - уверенно ответил Борис Игнатьевич.
- А это он должен решить сам, - послышался голос Инквизитора, - когда проснется поутру.

Гесер сидит за столом в своем кабинете. Звонит телефон. Гесер берет
трубку и слышит следующее: "Гесер, ты козел! И Городецкий твой -
козел! И вообще, все Светлые - козлы! И все Темные - тоже козлы! И
вообще, все Иные - козлы!"
Гесер (в бешенстве): КТО ЭТО ГОВОРИТ?!!!!
Голос в трубке: Люди говорят

На экране - бутылка темного пива. Голос за кадром: "А ведь "Гессер"
может быть и темным..."

Сидят Гессер с Завулоном, беседуют.
Гессер:
- Отстали мы от Европы, у них какие школы: в Англии - Хогвартс, во
Франции -
Шармбатон, в Болгарии - Дурмстранг, а у нас - три комнатки в офисе.
- Это вы, Светлые отстали. У нас - МГУ

Объявления в сумраке:
Меняю три шкуры оборотней на новый ноутбук. Антон Городецкий.
Меняем новый ноутбук на шкуру Городецкого. Оборотни.

Светел только тот Иной,
Кто похмельный и больной.
Кто не пил одеколона,
Тот - приспешник Завулона.

Злой Завулон, Темный Иной,
Тоже мечтает править страной.
Хитрый вредитель над нами глумится,
Лампочки тырит в подъездах столицы

@темы: Юмор

---

много маленьких драбблов. Завулон/Антон

[MadMoro]

Некоторые драбблы объединяются в один сюжет... разные жанры и разная тематика и ООС конечно. А так же авторский произвол, простите меня, г-н Лукьяненко.

Читать дальше

Арка "В гостях у Городецкого"
Долгожданный отпуск
- Привет, Антош, - Завулон уже привычно просиживал штаны в не очень удобном кресле в квартире Светлого.
- Что-то ты зачастил сюда, Всетемнейший. Что тебе нужно от меня на этот раз? - Городецкий запер за собой дверь и прошел в комнату.
- Да ничего особенного. Я просто поживу тут недельку, - Темный лучезарно улыбнулся. Антона от такой перспективы перекосило. - А что такого, Антош. У меня отпуск - где хочу там и провожу.

Ссора
- Завулон!!! - крик Светлого мага волной прокатился по квартире.
- Чего ты орешь в такую рань? - сонно пробормотал Всетемнейший и крепче обнял подушку.
- Какого хрена ты делаешь в моей постели1? - Городецкий отполз от Главы Дневного Дозора подальше, одновременно натягивая одеяло повыше.
- Ты успокойся, Антош.
- Какое, блин, успокойся! Я просыпаюсь, а рядом со мной греются твои кости!
- А тебе разве что-то не нравится? И вообще, у тебя диван жесткий и одному там холодно, - Завулон по-плотнее укутался в отобранное у Антона одеяло и продолжил спать.

Симуляция
Завулон второй день не появлялся в офисе Дневного Дозора Москвы, что очень беспокоило его подчиненных и даже взволновало Гесера. Обычно, если Завулон решал куда-нибудь пропасть, то он хотя бы предупреждал. А тут ни слуху, ни духу. И через Сумрак не достучишься. Инквизиция еще спала спокойно, но через день другой и они начнут суетиться. Все-таки не каждый день, и даже не каждые сто лет пропадают Темные маги вне категорий.
И пока Иная Москва сидела будто на иголках, Всетемнейший сидел в квартире Городецкого закутанный в три одеяла, хлюпал носом и пил горячий чай с медом. А ведь два дня назад Завулон решил посимулировать, кто ж знал, что простуда не щадит даже магов вне категорий.

Арка "Игра Правда или Действие"
Красный цвет
- Красный цвет.
- Что "красный цвет"? - Антон непонимающе захлопал глазами.
- Ты спросил какой у меня любимый цвет и я ответил. Это красный. - Завулон потянулся в кресле и продолжил, - Красный как закат, красный как кровь, красный как вино, красный как страсть и так далее, Антош. Наверное это странный цвет для Темного, - Городецкий согласно кивнул, - Но мне он нравится уже очень давно. Вот будешь таким же старым и мудрым как я, - Светлый позволил себе мысленно хохотнуть, - поймешь, что мир делится всего на два цвета. На черный и белый. А они перемешиваются в одну большую серость. Так что, пока можешь, Антош, люби красный цвет.

Дело принципа
- Антош, тебя никто не заставляет. Если не хочешь - не делай. Просто ты сам выбрал действие. Это же дело принципа. В следующий раз я загну что-нибудь еще хуже, - глядя-то на улыбающегося пьяной улыбкой Завулона, то на зажатую в руке бутылку коньяка, Антон вспомнил поговорку часто упоминаемую Семеном после третьей стопки - не бывает не красивых женщин, бывает мало водки. Но еще раз посмотрев на Завулона, Антон понял, что одного коньяка для свершения загаданного Темным действия тут будет мало.

Стечение обстоятельств
- То, что ты попал к Светлым, Антош, простое стечение обстоятельств. Ты на самом деле Темный, мы просто провели твою реморализацию, понавешали щитов и подсунули тебя Гесеру. Вот так вот, Антош, - Завулон отпил из горла коньяк, - Теперь твоя очередь, и не думай что снова отвертишься. Правда или Действие?

И всякая бессвязная мелочь
Метод принуждения
- Городецкий, - Всетемнейший устало вздохнул, - с тобой просто не возможно по-хорошему.
Светлый маг обиженно поморщился, но промолчал.
- Ну что ты рожи корчишь, Антош. Я же правду говорю.
Городецкий поерзал на стуле и отвернулся.
- Не поможет, Антош. Я тебя крепко привязал. Говорил же тебе - не лезь ты к инквизиторам, не лезь. тебя что плетью Шааба высечь, чтобы быстрее дошло?
Светлый что-то промычал и отрицательно помотал головой.
- А вот не отвертишься. Мне для такого дела Гесер лично разрешение выдаст. Ну, что, Антош, в следующий раз будешь слушаться?
Антон согласно закивал.
- Вот и умница, вот и молодец. Думаю, теперь можно снимать Печать Молчания...

Чувство собственничесва
- Завулон, ты собственник, - эта фраза прозвучала даже не как констатация факта, а как обвинение во всех существующих грехах.
- Антош, я не понял, ты это к чему сейчас?
Городецкий сидел на коленях Завулона, который сидел на диванчике в кабинете Гесера. А Пресветлый в свою очередь пытался решить с двумя собравшимися здесь магами очередную страшную проблему.
"Надо бы уже привыкнуть, - думал Гесер, - это же Завулон..."

Манипулирование
- Ты старый интриган! - тяжелая подушка полетела в Главу Дневного Дозора, от которой он впрочем увернулся. - Ты мной манипулировал! - голос практически срывался на визг, - Сволочь!
Завулон увернулся от очередного летящего в него предмета.
- Антош, успокойся, подумаешь пара месяцев...
- Убью! - верещала особь женского пола, названная Антошей.
- Ну, успокойся, Антон. Истерика тебе не к лицу. Ну, походишь пару месяцев женщиной...
- Мы договаривались на два дня, Завулон, два дня! А не на два месяца!
- Ну ошибся чуток в заклинании, с кем не бывает? - еще один предмет полетел во Всетемнейшего, - Городецкий не трожь эту вазу, она дорога мне как память!
- Лучше о себе заботься, Темный! Надеюсь, ты уже нашел себе приемника, потому что сейчас я тебя буду убивать!

Неизбежность
Неизбежность - это невозможность избежать чего-либо. Неизбежно и невозможно - два одинакого страшный слова. Неизбежность смерти, невозможность вечной жизни. Эти два слова просто разные стороны одной медали.
Влюбиться в Завулона для Антона Городецкого было и невозможно, и неизбежно одновременно. Невозможно, потому как Завулон Глава Дневного Дозора. Неизбежно по той же самой причине. Но в дозорах всегда шутили, что для Городецкого нет ничего невозможного, а неизбежности - черт с ними.

Обмани меня *трагично и лирично, как сказал первый читатель сего безобразия - у Темного психоз*
- Антош, обмани меня. Скажи что угодно и я тебе поверю. Антон, я прошу тебя.
Великий Темный маг Глава Дневного Дозора города Москвы походил на побитую собаку. Жалкий и глубоко несчастный. городецкий мог бы даже пожалеть его, если бы это не был сам Завулон. Завулону не нужна ничья жалось. Хотя именно сейчас он на нее очень напрашивался.
- Антон, я тебя умоляю. Хочешь, я даже на колени встану, - Темный маг бухнулся в ноги Светлому, - Светлый маг Городецкий, скажи уже что-нибудь!
Сумрак торопился выплюнуть двух сильных колдунов, окутанных вихрями силы. Сумрак боялся.
- Антон! - от крика Главы Дневного Дозора третий слой вздрогнул. Городецкий совсем не похож на святого, да и на сестру милосердия тоже. Но возвышаясь сейчас над коленопреклоненным Завулоном, он улыбается.
- Я люблю тебя.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Гесер (Борис Игнатьевич), Фанфикшн, Слэш

---

Давно это было. И ник у меня был другой.

[Гита Ягг из Ланкра]

Название: По гладкой дороге.
Автор:Гита Ягг из Ланкра
Бета: нет
Рейтинг: G
Пейринг: нет.
Жанр: как такового нет. ФилософИя и размышлизм.
Предупреждение: АУ. Такое уж условие феста.
Написано на: фест на сообществе Эффект бабочки
Написано для:  The Beau
По завяке: Дозоры, Шарп

Уже меня не исключить из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить от тех снегов, от той зимы.
И с той зимой, и стой землей, уже меня не разлучить.
До тех снегов, где вам уже моих следов не различить.

Виктор Берковский "Ну что с того, что..."

Палящее солнце масляным колобком закатилось за горизонт, отбросило напоследок на темнеющую землю багровый шлейф лучей и скрылось, подкрасив на короткое время сгущающиеся сумерки багрянцем. Но жара не отпустила разомлевший город, словно напоминала усталой столице о разгаре лета. Москва томилась, не в силах что-либо сделать с погодой. И все-таки я любил этот старый, пропитанный кровью битв и горечью победных парадов, город. Город, который повидал очень многое: и стужу суровых зим, и жар палящего лета, и великих правителей, и достойных завоевателей - которых, надо сказать, с удовольствием сама Москва и съела, - и вождей-урпавленцев, заливших печально известную Лубянку слезами, болью, страхами и, разумеется, кровью. Ах, какая там энергетика! До сих пор держится, и еще долго будет висеть мрачное, серо-сизое облако страданий над домом номер два на Большой Лубянке. С чего бы ему исчезать? Кажется, с 1919 года менялось лишь название гос.структуры, но никак не содержание: КГБ, ФСБ – что там еще-то было? Люди любят играть словами, пряча в красивой вуали предложений уродливые маски, которые не меняют на протяжении веков. Что это? Преемственность поколений? Впрочем, мы такие же, и так же мы любим выводить красивости, вместо чернил используя чужую кровь. Темным подобное не только простительно, но и положено по штату, а Светлым… А, Сумрак им судья!
Я вздохнул, провожая последний, блеснувший неожиданно золотым, лучик солнца и нехотя влез в машину. Разумеется, климат-контроль – да – Темный, да – я люблю комфорт, и не собираюсь избавляться от приятных привычек, а если Светлым очень хочется, то они могут зажариваться в Жигулях, Инквизиция совершенно не против – исправил недостатки погодных условий, окутав меня прохладным покрывалом воздуха. Оказалось, что в летней Москве можно дышать. Я очень люблю Златоглавую. Люблю ее ровный фон – прав был Тавискарон, описывая столицу самой большой страны мира, - разукрашенный оттенками серого, доходящего иногда до черноты в местах, подобных Лубянке. Хотя, нет, Лубянка – это вопрос отдельный и весьма приятный для Темного. Это почти как Костница. Разумеется, Кутне Горе далеко до Москвы, но и Лубянка вряд ли прблизится по энергетике к Церкви на костях. Костницу, конечно же, любят именно Темные, и подобная популярность странна. Храмы, абсолютно любые: будь то православные церквушки, уходящие в небо пухлыми куполами, словно ракеты, готические строгие церкви, красиво заполонившие север Европы, или же мечети, гордо взирающие на раскинувшиеся пески востока округлыми стрельчатыми окнами – все они, являясь источником двойственных эмоций, притягивают к себе Иных, словно кота сало. В церквях плачут, страдают, прощаются, боятся гнева божеств тысячи людей, но и радуются в них в то же время. Однако чего больше в божьих домах: радости или печали – вопрос спорный. Вот и тянется туда разношерстная, полосатая, будто дворовый умный кот, публика Иных, прилетает на бьющие ключом истинные эмоции. Искренность – она всем нужна: и Темный, и Светлым. Из фальшивых эмоций Силу не вытянешь. А в храмах, обычно, люди проявляют истинные чувства. Я потер переносицу, разглядывая неспешно ползущую куда-то вдаль Москву-реку. Надо бы и мне зайти в какую-нибудь церковь, посмотреть, изменилось ли что-нибудь за эти годы. Еще лет сто назад можно было зайти в храм и получить невероятный прилив сил. Наверное, подобные строения аккумулируют энергию, вытягивают ее из людей, даря им эйфорию опустошения. Я вдруг вспомнил последнее посещение церкви, Костницы, разумеется, и улыбнулся. Не только из людей тянут Силы намоленные человеческие строения. Но тянут как-то странно, оставляя в душе лишь покой. Иногда ничего – это хорошо и помогает. Чудные мысли лезли в мою голову этой душной ночью. Энергетика, намоленность, храмы – все это для вампира должно быть пустым звуком, а не было. И отчаянно хотелось прогуляться в храм, скинуть все плохое, словно старую, отслужившую свою шкуру, и лишь потом заглянуть на Лубянку – напиться новых Темных сил. Разумеется, никуда я не поеду, по крайней мере, не сегодня.
Я наконец-то повернул ключи, заурчал двигатель, и машина мягко зашуршала шинами по асфальту, оставляя мысли об отдыхе и храмах на берегу очень грязной реки, а впереди ждала ночь и работа. Бесспорно, аккумуляция человеческих эмоций посредством «куполов» и «крестов» было темой интересной, и я даже пообещал себе подумать об этом на досуге, но пока что досугом и не пахло. Недалеко от Москвы, в теперь до боли редких лесах, ждала своего часа и Инквизиторов уникальная придумка Иной – Фуаран! Стоило лишь произнести про себя название книги, прошептать одними губами, как остальные мысли покидали голову. Неужели нашли? Неужели возможно превращать обычных людей в Иных?! Эйфория от возможно новых знаний и умений несколько омрачалась иррациональной обидой. Теперь вампиры и оборотни могли потерять и тот статус, которым обладали. Особенно вампиры. Впрочем, чем мы там обладали? Разве что правом жить. Я сжал зубы, поправил себя, мысленно одернув. Мы обладали правом существовать, а не жить, потому что – нежить. Забавный каламбур. Гесер бы оценил и взял на заметку. Я слегка наклонил голову на бок, думая о том, что Пресветлому и без того пора в юмористы уходить, и каштановая челка незамедлительно закрыла правый глаз. Фыркнув на непослушные волосы, я вылетел за МКАД. Ночная дорога была не то, чтобы свободной, но терпимо загруженной. Машины пролетали мимо. Кто-то спешил, поднимая пыль на темной дороге, кто-то тащился по асфальту медленно, дозируя ночную свободу в свое удовольствие. Я, как истинный Инквизитор, предпочитал середину: не торопился разбить машину в хлам, но и гаишникам умело отводил глаза. И как-то все получалось автоматически. За прожитые годы – да что там! – века привыкаешь и к постоянной магической концентрации на объекте, и умению держать магическую защиту даже во сне – все кажется обыденным и привычным, все делаешь буквально спинным мозгом. Но нынче тело, казалось, существовало совершенно отдельно от головы. Спинному мозгу никто посылов не отправлял, и приходилось заставлять себя просчитывать линии вероятности, считывая ближайшее будущее, будто скучную статью с газеты. Может, прав был Гесер, и я пересидел на бумажной работе? А как же раньше было хорошо… Я улыбнулся, вспоминая. И вспоминались мне дикие леса Европы, чистые реки с опасной прозрачной водой, несущей зачастую смерть в быстром потоке или ледяных объятиях, даривших осмелившемуся залезть в водоем раньше положенного смерть от воспаления легких. Сейчас одно - вырубили, другое - высушили, и медицина была на относительной высоте. В Европе стало поистине скучно, пропала в ней романтика мрачности и осенней погоды. Пользуясь одиночеством, я вздохнул. Мне хотелось того, что не дано ни человеку, ни Иному. Мне хотелось прошлого. И думал я о прошлом, неспокойном и порой жестоким, оставив будущее не удел. Но нити вероятности решили хлестнуть меня, задумавшегося на дороге вампира, наподобие плетки. Фура, груженная еще живым деревом, едва не вписалась в мою машину. Я резко повернул руль в сторону – благо дорога была сухая, будто старый колодец в пустыне – и, тяжело дыша, остановился. Мужик сбавил скорость и, высунувшись чуть ли не по пояс из машины, высказывал мне все, что думает о некоторых водителях, щедро сдабривая речь русским колером. Я поморщился. Не люблю ругань, и стоило мужика проучить, подвесив над его головой небольшое облачко проклятия. Но, разумеется, я не поддался слабости: сам был виноват в не случившейся катастрофе, и не хотелось лишний раз дергать Судьбу, в лице Гесера, за усы. Я лишь вжал педаль газа, уносясь от несбывшейся аварии в чернильную летнюю ночь.
Постепенно поток машин рассосался окончательно, и было слышно, как ухают совы в начавшемся лесе, как шуршат, устраиваясь на ночь или выходя на охоту, звери. Я остановился на опушке, вышел из машины и довольно оглядел звенящий насекомыми, словно бубенцами, в жарком мареве лес. Сразу захотелось сделать глубокий вдох, позволить пьянящему аромату лета терпким медом растечься по легким. Что ж, эту слабость я мог себе разрешить. И разрешил, хмелея от запаха сладких трав. Но, свернувшись клубком будничности, где-то в зарослях ждала работа. Я вздохнул и шагнул под полог тяжелых, темно-зеленых ветвей. Тьма не была преградой для вампира, я отчетливо видел и лес, и лесных обитателей, но никто из живых существ не спешил приближаться к вампиру, тому, кому место, в общем-то, на кладбище. Однако Россия всегда была удивительной страной. Здесь было принято высаживать на могилах деревья. И плевать было славянам на то, что разросшиеся корни поднимали со временем гробы. Это ж со временем! Зато красиво в последнем пристанище, спокойно и заливаются трелью соловьи. Вот и сейчас, опровергая мои теории о нежити и живых, на тропинку высыпало ежовое семейство, фыркнуло, как по приказу, окинуло взглядом маленьких черных глазок мужика в неуместном здесь сером костюме и посеменило дальше, в сторону деревни. Я усмехнулся, понимая – завтра кто-то из огородников обнаружит на участке обкусанные ягодки клубники. Я глянул линии вероятности и с удовлетворением отметил, что прогноз верный, а Городецкому стоит поставить на своей фазенде защиту от ежей. Однако что-то царапнуло обращенный в Сумрак взгляд. Переливчатые линии вероятностей послушно сплетались, вырисовывая цветную картинку будущего, но полотно завтрашнего дня было каким-то неверным, словно прозрачным. Должно быть, я просто устал, и стоило заехать на Лубянку. Никуда бы Фуаран не ушел, у книжек ног не бывает. Но возвращаться было не с руки, да и мои думы с деликатностью танка прервало бревно. Я больно ударился ногой, выругался и замер, вдруг обнаружив, что в размышлениях о ежах, клубнике и будущем добрел до намеченной цели. Я толкнул дверь, и та, как часто бывает в сказках, открылась. Лишь противного скрипа не хватило, чтобы оттенить картинку истинным колером славянских былин. Но Арина явно ухаживала за избушкой на курьих ножках. Соскучилась, видимо, старая ведьма по быту и домашним хлопотам. Я осторожно вошел в пахнущий смолой и травами дом: мало ли какие сучки и задоринки могла оставить в милом срубе сварливая баба. Поистине, все ведьмы сварливы. Интересно, что портит их характер? Неужели амулеты? Магия меняет людей. Я улыбнулся, рассеяно проведя пальцами по корешкам старых фолиантов. Назвать сокровищницы мыслей древних сильных магов книгами у меня не поворачивался язык. Скользнула шальная мысль, намекнуть Дункелю, что количество магических цацек прямо пропорционально влияет на психику, а может, и на физиологическое здоровье. Хрен его знает, чем лишний амулет обернется, и что будет, начни они излучать Силу все вместе. Но мысль скользнула, не удержалась и растворилась в пелене шума, который ударил в уши, стоило мне коснуться одной книги. Фуаран!!! Руки дрожали, перед глазами все плыло, а пальцы похолодели, предательски не чувствовали старой бумаги магических страниц. А ведь древность всегда остается отпечатком на любом носителе информации – неуместное словечко из лексикона современности машинально вкрадывалось в мысли, я менялся со временем, а время меняло меня. Я выдохнул, пытаясь прочитать на пожелтевшей бумаге нет, не заклинания, их бы я мог разобрать без особого труда, но года, память столетий и судьбу тех, кто создавал и пользовался. Разумеется, неожиданного гостя я заметил не сразу. однако доли секунды мальчишке не хватило, чтобы среагировать, а для меня это все равно было позором!
- Ты? – мой голос был равнодушно холодным. Слишком равнодушно холодным! Я не смог до конца скрыть раздражение, и это заставляло злиться на себя.
- Здравствуйте, - Костя кивнул, неуверенно переступая порог. – Это Фуаран?
Мальчишка глядел на мои руки, нет, на книжку в них. Глаза Саушкина при этом блестели лихорадочно, словно магические камни из какой-то жуткой фэнтезийной истории – их пачками читал Эдгар и пересказывал мне, стараясь подсадить на любимый жанр. Ничего-то у прибалтийского мага не получалось. Но попыток он не оставлял, поражая своей тихой, размеренной настойчивостью. По крайней мере, под его чутким медленным распилом моих нервов Толкиена я осилил.
- Фуаран, - уже мягче ответил я.
Мне казалось странным, что Завулон, - если, разумеется, это была не инициатива мальчишки – прислал сюда юного вампира. Юру мне было бы видеть не слишком приятно, но не столь неожиданно. А неожиданность нынче раздражала много больше чьей-то нелюдимости. Да и мог ли маг поспорить в мрачности с вампиром?
- Витезслав, - у Иных было не принято обращаться по имени отчеству, и лишь самые-самые нарушали этот обычай. Таковым был Гесер, я же ритуал обычного общения соблюдал строго. – Может, мы ее испытаем?
Я удивленно посмотрел на мальчишку. А тот едва хвостом не вилял, преданно заглядывая мне в глаза. Это раздражало, но неожиданно под дубленую шкуру старого, равнодушного ко многому вампира, прокралось любопытство.
- Не выйдет, Костя, - покачал я головой, медленно перелистывая страницы, - для этого нужна кровь двенадцати человек.
- Мертвых? – Саушкин заметно вздрогнул, вызвав у меня не подобающую Инквизитору улыбку. Мне не нравился этот мальчишка, но мне нравился его страх.
- Нет, что за глупость? Просто кровь двенадцати человек.
- А у меня есть! – выпалил Костя. Поспешно так выпалил, с огоньком в глазах. Я прищурился, но мальчишка, видимо, просто желал разгадать очередную тайну. Молодость, ей многое прощается и удается. И для меня поступок юного вампира будет оправданием для… Для чего? Для совести? Звучит глупо. Какая, в Сумрак, совесть? Скорее, для самолюбия.
Я поломался немного, изображая глубокую задумчивость, но, конечно же, согласился:
- Хорошо.
- Кто читать будет? – вампирчик нетерпеливо вытащил из кармана фляжку, внутри которой плескалось его же изобретение - кровь двенадцати человек. Он отвинтил крышку, металл звякнул о металл, тихо и неестественно пропел в лесной тишине, а по комнате уже пополз заманчивый, тяжелый запах крови, который не могли перебить даже развешанные сушеные травки.
- Я, - разумеется, никто не собирался давать юному дарованию в руки старинный фолиант.
Саушкин передал мне фляжку, и я капнул жидкостью на страницу, крохотных гранат тяжело упал на старую, пожелтевшую бумагу, впитался мгновенно, словно исчез в промокашке. Буквы сразу показались более четкими, но от запаха крови закружилась голова, и не нравился мне взгляд мальчишки. Я на секунду прикрыл глаза, заставляя себя не спешить опробовать способности книги. Вязь нитей вероятности стала совсем паутинообразной, сложной, нечитаемой и прозрачной. Некоторые канаты уходили в никуда, другие – растворялись на глазах. И я начал читать заклинание. С каждым словом становилось тяжелее, хуже, но силой наливался взгляд становящегося действительно опасным вампирчика. Я почти дочитал заклятье, лишь одна строка, разрисовавшая страницу причудливой вязью, осталась непрочитанной. Каждое слово стало отдаваться гулом в ушах, в глазах темнело, но я читал, читал, не обращая внимания на странно выгибающуюся в конвульсиях реальность. Осталось одно слово. Одно, и можно будет опуститься в старое, обитое непонятным мехом кресло, закрыть глаза, посмотреть на Саушкина… Я поднял взгляд, прочитав про себя и запомнив подводящий черту под новым уровнем штрих, - в затылок словно молотом ударили. И я произнес другое слово, исказив нужное. А Костя, не долго думая, активизировал локальный артефакт с Серым молебном. Бил он по мне, этот честный, доверившийся моей правдивости, мальчик, пытающийся избавиться от единственной преграды между ним и Фуаран. Но я не был честным. Разумеется, жизнь – или что там у нас? – это мне спасло. Серый молебен, как теннисный мячик на ракетку, наткнулся на щит, отразился и сковал округлившего в удивлении глаза Саушкина. На его пальцах застыла, будто заиндевевшая ветка, Плеть Шааба. А я наконец-то рухнул в кресло. Фуаран, теперь не нужная книга, упала на пол, обижено стукнула по дереву дорогим корешком и замерла, ожидая дальнейших действий глупых Иных.
- Вы солгали! – возмущенно пискнул Костя, пытаясь избавиться от последствий Серого молебна. Но не тут-то было, светлое заклинание повисло над головой незадачливого юнца, как проклятье над домом вредного булочника.
-А ты – нет? – легко парировал я. – Я мог тебя развоплотить, но лишь обезвредил.
- Фуаран… - слова Косте давались тяжело, - он пролежит в Инквизиции столетия, собирая пыль!
- Там ему и место.
- Вы хоть понимаете, что с помощью него можно сделать? – отчаянно выкрикнул Костя и умолк: Серый молебен не отпускал, а я не спешил помогать незадачливому коллеге.
- Понимаю. Потому и говорю – Фуаран место в книжном шкафу. Пусть комнату украшает или пыль собирает, лишь бы глаза не мозолил.
- Ничего вы не понимаете! – продолжал обвинять меня в недалекости юный талантливый мальчик, злой и обиженный сейчас.
- Что ты собирался сделать, Костя? – причин его бешенства я не понимал до конца, но отчетливо осознавал – не власть над миром была нужна мальчишке.
Он усмехнулся отчаянно, смело и очень опасно. Но меня не возможно было напугать клыками.
- Перестать быть изгоем – вот чего я хочу, Витезслав. А вы? Вы не хотите, чтобы к вам относились на равных? – Костя, кажется, забыл о тлеющей в его ладони Плети.
- На равных? – усмехнулся я. От мечтаний юного вампира мне стало смешно и грустно одновременно. – Чтобы к тебе относились на равных, нужно много работать и поменьше делать ошибок.
- Вы мало работаете? – Мальчик пытался скопировать мою усмешку, но в силу возраста ничего у него не вышло. – Или часто ошибаетесь?
- Ошибаюсь, - нехотя признался я, - иногда.
- Но редко. Однако маги не спешат разговаривать с вами на равных, Витезслав! Они не понимают… и не поймут, - Костя покачал головой.
Равные – не равные… Эдгар часто любил повторять, что одинаковых людей и Иных не существует, какое уж тут равенство.
- Мне это не слишком важно, - соврал я, прикрывая глаза: отводить взгляд было бы непростительной слабостью, а я терпеть не мог безвольных Иных. – Мы – другие, Костя. Тебе бы стоило это принять, - я усмехнулся, - и понять.
- Мы могли бы изменить мир!
- Как? – меланхолично спросил я.
- Сделать всех Иными! Всех, вы понимаете?
Я едва не рассмеялся ему в лицо, но и это было бы слабостью. А мальчишка верил в свою сумасшедшую, ужасную идею о мировом равенстве и братстве. Тьфу! Пытались уже Светлые привести к такому обычных людей. Кровавые реки тридцатых не скоро сотрутся из людской памяти.
- Идиотская затея, - констатировал я.
- Почему? – с вызовом бросил мне Костя.
- Ты не хочешь выделяться из толпы? Хочешь равенства и хорошего отношения? Так?
- Да.
- Тогда твоя идея еще более идиотская, - я не удержался, выдержал паузу, и лишь потом продолжил. – Все люди станут магами, но тогда на кого нам будут выдавать лицензии, Костя? Без крови мы жить не сможем. Или же нам начнут отдавать слабеньких Иных? Волшебники будут подписывать смертный приговор своим же… Проще тогда отвести на эшафот вампиров, хотя бы потому, что нас меньше, - я грустно улыбнулся, наблюдая, как осознание приходит в молодую бедовую голову, - и потому что мы – другие.
Но Саушкин еще пытался сопротивляться, хотя плеть Шааба уже не струилась опасной магической лентой по его пальцам.
- Вы, Витезслав, слишком привыкли убивать! – он бросил обвинение в лицо, словно пригоршню снега, по нервам прокатилась холодная волна, но я сдержался, простил мальчику его заблуждение. Многое я сегодня спускал с рук. – Можно выжить и без крови людей!
- Как тогда расти? Как подняться в уровне? Слабым у Темных – лишь унижение, у Светлых – жалость. И я не берусь судить, что хуже, Костя.
- Можно пить донорскую кровь, - упрямился молодой вампир.
- Кто ее будет сдавать? В мире, где будут одни Иные, медицина тоже станет Иной, Костя. Сейчас таким, как мы, лучше.
- Вам, может, и лучше, - мальчик сражался, уже проиграв войну. Глупо это выглядело, но трогательно. Увы, таким я не был никогда. Слишком быстро ударила жизнь своей Плетью Шааба, поставила на место, объяснила, кто есть кто и где мне место.
- Мне?
- Таким, как вы, уб… - но чьи-то шаги, едва слышимые в ночном лесу, не дали Косте договорить, а мне сорваться. Я резко обернулся на дверь избушки, хотя знал, кого увижу. К домику спешили Эдгар и Антон. Какого Сумрака коллега притащил сюда Светлого, я не знал, но возникло недостойное желание намылить прибалту шею. Тихо открылась дверь, Эдгар вошел в избушку первым, за ним, чуть сгорбившись, проследовал Антон.
- Все в порядке? – нашорошился прибалт, почувствовав разлитое в свежем тепле деревенского дома напряжение и талый след опасного заклинания.
- И тебе, Эдгар, здравствуй. Антон, - я кивнул, и маг нехотя ответил. Он разглядывал Костю, и увиденное адепту Света явно не нравилось.
- Это ты его, Витезслав? – холодно уточнил Городецкий.
- Я, - не было смысла что-либо отрицать. – Впрочем, он первым напал.
- На тебя??? – Городецкий явно не верил моим словам. Что ж, на равных нам не быть, тут юный вампир не ошибся.
- На меня, - кивнул я, и Эдгар, с интересом изучающий книжки за моей спиной, напрягся. Все-таки он, этот странный Темный прибалт, удивительно тонко чувствовал любую перемену настроений и менялся, подстраиваясь под ситуацию, сам. Не стоило ли тебе, Эдгар, родиться магом-перевертышем? Или ты просто что-то скрываешь…
- Врешь, - буркнул Антон, снимая с Кости последствия молебна. – Серый молебен не доступен вампирам, но у тебя мог быть амулет, Витезслав.
- Почему он не мог оказаться у Кости, Антон? – пока миролюбиво спросил я.
- Потому что Инквизитор – ты!
- Глупость какая, - наконец-то вступил в разговор Эдгар. – Это не сложное заклинание.
- Не для нежити…
- Антон! – предупреждающе вскинул руку прибалт, а Костя обиженно фыркнул.
- Что ж, честный мальчик, который не хочет быть убийцей, расскажешь, как все было?
Костя хмуро молчал. Разумеется, Инквизиция не прощала нападения на своих, впрочем, мог смолчать и я, но стоило ли?
- Костя… - позвал Антон, но вампирчик не ответил ему, лишь буравил меня неприязненным взглядом. Однако не за Фуаран злился мальчика, и не за сорванные планы. Он был обижен за разбитую мечту стать таким, как все.
- Стоит предъявлять обвинение? – спросил за моей спиной Эдгар.
- Никто не пострадал, - тут же выпалил Антон. – В чем вы собираетесь обвинять Костю?
Городецкий явно собирался защищать друга до последнего. Разумеется, ведь мальчик хотел убить не человека вовсе, но более опытного, старого убийцу. Так разве ж можно считать это преступлением?
- В нападении, - Эдгар осекся, пристально посмотрел на меня и уточнил, - он ведь напал?
- Напал. Косте очень захотелось переделать мир.
- Не смей! – рыкнул вампирчик, уж очень болезненными оказались раны, нанесенные осколками разбитой надежды.
- Но до…
Договорить мне не дали. Не опасаясь охранных заклинаний на полянку из порталов вышли Великие. Что ж, они могли позволить себе слегка пренебречь безопасностью. В следующее мгновенье в избушке стало тесно от людей, и мне сразу захотелось уйти. Впрочем, дел у нас с Эдгаром здесь больше не было. Разве что прибалт собирался погостить у Городецкого. Тут же проскользнула в голове неуместно ревнивая мысль, что я не хочу оставлять здесь Темного.
- Что здесь происходит? – слишком удивленным голосом осведомился Гесер. Завулон просто молчал.
- Ничего, - я не позволил ответить Эдгару, но надо отдать должное, прибалт и сам не торопился влезть в разговор. Молчаливый он все же, странный Темный. Молчаливый и компанейский в то же время. – Но, господа, время, и нам уже пора.
- А Фуаран? – сощурился Гесер. Видел он что ли плохо? Или просто юродствовал? Второе, разумеется, вероятней, но мне не было дела до того, какие сегодня поселились тараканы в Пресветлой голове.
- Будет помещен в схрон Инквизиции, конечно же. У вас есть претензии, Великие?
- Нет.
Нет, разумеется, нет! Сейчас претензий не могло быть. Хватит, я и так слишком часто садился в лужу на глазах у Гесера, да и зрителей для такого шоу многовато.
Я поднялся на ноги и вышел из избушки. Великие меня не окликнули, а я не звал Эдгара. Захочет - останется с Городецким, не захочет… Что ж, на самом деле никуда я не спешил. Прибалт догнал меня практически сразу, даже не дал среди деревьев скрыться.
- Костя действительно на тебя напал? – Фуаран, видимо, меньше интересовал Темного. Хотя чего этой книжицей интересоваться? И так все ясно. Чужой кровью заплатил – получи уровень. Я повертел в руках оставшуюся у меня флягу с отнюдь не вином.
- Хочешь?
- Чего? Крови?!
- Дурак, - мне вдруг стало смешно, очень-очень, словно только что обхитрил свою смерть. Истерикой накатывало веселье, но не даром я из века в век держал себя в руках, не позволяя звериной сущности вырваться на волю. Смех проиграл стальным нервам, которые совсем не из стали отливали. – Повысить уровень. Как говорит современная молодежь, на халяву.
- Тебе не идет, - буркнул Эдгар. – Попахивает провокацией. У Гесера учишься?
- Не имею привычки подставлять… - я осекся. Кого, собственно, подставлять? Друзей? А был ли мне Эдгар другом? Вообще, были ли у меня друзья? И если были, то куда делись теперь?
- Какая вселенская фраза, прямо устой «не подставлять!», - проворчал прибалт. – Да не беги ты так!
- Я иду медленно.
- Ты-то видишь в темноте, - упрекнул Эдгар и театрально споткнулся о какую-то выползшую из травы, словно коварная змея, ветку. – Твою мать!
- Не верю, Эдгар. Актер из тебя посредственный. Подвесь огонек, пусть дорогу освещает.
- Ага, чтобы какое-нибудь охранное заклинание этой стервозины мне голову оторвало?!
- Гесеру с Завулоном ничего не оторвало, как ты мог заметить, - а жаль, злобно подумал я про себя, но смолчал, не разрешил недовольству вырваться наружу. Думаю, этому лесу хватало и нервничающего мага. Интересно, почему он завелся?
- Так то ж Великие, - весомо ответил Темный, пытаясь подстроиться в потемках под мой шаг. Я незаметно сбавил темп.
- С помощью Фуаран можно подтянуться до их уровня, - за странным разговором мы дошли до опушки. Машина стояла там же, где я ее и оставил, окутанная слабенькими противоугонными заклинаниями.
- Можно, - Эдгар замер между двух деревьев, которые чуть дальше своих товарок выступили из чащи леса. Маг качнулся назад, будто хотел повалиться на зеленую травку, но пожалел тоненькие стебельки, вернулся на место. – А сам?
- Мне дедовский способ если не ближе, то привычнее. У магов-то проверенного метода нет.
Прибалт кивнул, размышляя.
- Решил? – нарушил я молчание. Возвращаться в пыльную, пропитанную городской жарой Москву не хотелось. Мы наслаждались шорохами леса, бессовестно отодвигая время отъезда.
- Да, - кивнул Эдгар. – Ну, ее, эту книжку. Еще не известно, какие последствия потом на голову посыплются.
- Поехали отсюда, Эдгар, - я непочтительно бросил Фуаран на заднее сиденье автомобиля. – Сядешь за руль, ладно?
Виски ломило, а рисковать и попасть в аварию мне совершенно не улыбалось. Эдгар только кивнул и завел двигатель.
- Костя действительно напал на тебя? – спросил прибалт, выруливая на лесную широкую тропу.
- Да, напал. Хотел сделать всех людей Иными.
- Зачем???
- Ты на дорогу смотри, - пожурил я мага. – Чтобы ему не обидно было, Эдгар. Это все детский максимализм. Не стоит придавать ошибкам юности большую весомость, чем они того заслуживают.
- Ты простил его?
- А я и не обижался. Обижаться и прощать стоит за другие вещи, - например за те, которые вытворяет иногда Гесер. Но Светлому не было дела до обид вампира, даже Высшего. И прощать его я не собирался.
- Ты мог его развоплотить.
- И Городецкого.
- Антона?
- А то ты не видел, что за Саушкина Светлый был готов мне башку оторвать. Не вышло бы, конечно, но у Гесера и Завулона появился бы повод… предъявить претензии по поводу несдержанности Инквизиции, - я усмехнулся. – Сам знаешь, прецедент был совсем недавно.
- Знаю, - мрачно отозвался Эдгар. – Значит, Антона и Костю хотели подставить?
Я пожал плечами.
- Они хотели попробовать выцыганить Фуаран. Получилось бы или нет – дело второе, но упустить шанса они не могли.
- Эх, молодежь, - картинно вздохнул Эдгар, - ничего-то они не понимают.
- Поймут, - мягко улыбнулся я. – Уйдет твой Городецкий в Инквизицию, не переживай.
- Он не мой, - отмахнулся прибалт, - и я не переживаю.
- Приятно слышать, - я качнул головой.
Эдгар явно что-то хотел спросить, продолжить, но… Но у каждого своя правда, каждый хочет оставить что-то неоткрытым, запретным. Он промолчал. Однако что-то сегодня изменилось, хотя я пока и не понял что. Я прикрыл глаза, разглядывая линии вероятностей, создающие плотный ковер, который единым массивом покрывал нашу реальность. Белые пятна, обрывы и прозрачность исчезли, словно их не было и в помине.
- В аэропорт?
- Нет, на Лубянку.
- Зачем? – искренне удивился Эдгар.
- Затем, зачем ты меня вечно таскаешь в Костницу, - фыркнул я.
- Дункель книжку ждет, - слабо запротестовал Эдгар.
- Ничего, найдет, что почитать. А на общение с Фуаран у него еще века будут, - сейчас мне отчетливо верилось – реальность как-то вывернулась в избушке на курьих ножках, оставив мне в напоминание головную боль. А ведь Костя мог успеть… мог…
Я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, а машина несла нас к месту Силы, на Лубянку.

@темы: Костя Саушкин, Антон Городецкий, Завулон (Артур), Гесер (Борис Игнатьевич), Фанфикшн, Эдгар, Витезслав

---

Жареная картошка

[Гита Ягг из Ланкра]

Название: Жареная картошка
Автор: Гита Ягг из Ланкра
Рейтинг: G
Жанр: юмор, наверное.
Пейринг: Завулон/Антон, Эдгар/Витезслав.
Посвещение:  Антошка без гармошки и с придурью немножко . Спасибо тебе огромное за наши беседы!

Операция оказалась тягучей и тяжелой. Впрочем, когда было иначе? Осуществление любой задумки Гесера выжимало из Дозорных все силы, повышая их уровень быстро, но больно. Антон потер лоб. Еще чуть-чуть, и он уснет прямо на лестнице. Светлый ухмыльнулся, представив себе, как сердобольные соседки с мрачным «опять нажрался, сволочь» вызывают милицию, и его, адепта добра, увозят в вытрезвитель. Смешно и грустно.
Дозорный зевнул и потер глаза. Еще одно усилие, и он окажется дома, а там уж можно будет и поспать. Но сначала – ключи. Городецкий пошарил по карманам и вытащил связку ключей, которые крепились на забавном брелке: подарке Темного мага Эдгара. Последнее время они много общались, в основном из-за Надюшки. Маленькую Абсолютную частенько таскали в Прагу. Странно, но Свету это мало волновало, точнее, она преисполнялась благородной важности от осознания того, что является не только Великой Светлой, но еще и матерью Абсолютной. Короче говоря, Света гордилась, а Антон с ума сходил от волнения. Наверное, он бы всю плешь проел пражанам на предмет дочки, однако знакомство с прибалтом спасло Серых от беспокоящегося отца. Эдгар не без удовольствия общался с Городецким и ему даже удалось отчасти успокоить Антона, да и вернувшаяся из Праги Надюшка счастливо и взахлеб рассказывала, как ей там было весело. Городецкий и сам от души посмеялся во время повествования дочки, особенно в тот момент, когда малышка рассказывала о Хене, о том, какая из него мягкая лошадка и как удобно хватать его за уши. Потом юная Абсолютная притащила к отцу любимую мягкую игрушку – саблезубого тигра Диего – и решительно заявила, что его теперь зовут Хена.
Кое-как Антон привык к частому отсутствию Надюшки, хотя и очень скучал по дочке. Света тоже лишь ночевала дома, да и то – иногда, но с этим Городецкий свыкся сразу и без болезненных душевных ран.
Вот и сейчас Дозорный устало ввалился в пустую, тихую квартиру. Сил хватило лишь на то, чтобы снять куртку, ботинки и, не раздеваясь упав на кровать, тут же забыться крепким, но тревожным сном.
Проснулся Антон оттого, что спать в одежде было неудобно и пуговица на воротнике неприятно впилась в кожу. К тому же в воздухе носился аромат жареной картошки. Городецкий поморщился и приподнялся на локте. Почему-то мысль о том, что Света пришла пораньше домой и готовит ему ужин, Светлый откинул сразу. Антон поднялся с кровати и направился в кухню, даже не озаботившись навесить какой-нибудь боевой аркан. Зачем? Если тот, кто проник в его квартиру сквозь неслабые охранные щиты, хотел бы его убить, то уже давно бы это сделал и уж точно не стал бы жарить картошку.
- Привет, Антош, - Завулон в фартуке выглядел запредельно по-домашнему, и Городецкий решил присесть за стол, чтобы проверить материальность существующей реальности. Да, и еще этот фартук Темному очень шел, если так можно сказать о фартуке. – Что ж о тебе жена-то не беспокоится?
- Она занята, - буркнул Городецкий, запоздало понимая, что его ответ прозвучал абсурдно.
Сейчас около плиты стоял Темнейший маг, глава Дневного Дозора Москвы, у которого дел было не в пример больше, чем у Великой Светлой, и жарил картошку.
- Ну-ну, - усмехнулся Темный, словно мог прочитать мысли Антона.
Однако это было не так. Амулет грел кожу Дозорного и надежно защищал его от возможного ментального влияния Завулона.
- Великие Светлые дела? – Артур продолжал ухмыляться, и настроение Городецкого покатилось по наклонной.
- Вот именно. А что, в Дневном Дозоре дел нет?
- А я грамотно распределяю обязанности между сотрудниками. У меня жены мужьям картошку жарят и котлеты крутят.
- Твои-то? – настала очередь Антона усмехаться.
- А что такое, Антон? Что это за ведьма, которая не умеет готовить?
- Знаем мы вашу кулинарию, - мрачно сказал Городецкий.
- Приворотного зелья боишься? – рассмеялся Завулон, снимая сковороду с плиты и раскладывая золотистую картошку по тарелкам.
- Амулет против тебя у меня есть, но не против твоих ведьм и их варева, - Антон вяло поковырял картофель вилкой. Золотые кругляшки пахли приятно.– Ты ж не мытьем, так катаньем своего добьешься.
- А своего добиваться не надо, Антош. Оно и так придет, нужно просто подождать. Ешь давай, а то совсем тебя Гесер умотал, на ногах не держишься. Иногда мне кажется, что Борис это делает, чтобы мне насолить. Издевается над моим любимым Светлым почем зря, - глаза Темного смеялись и он приступил к трапезе, не дожидаясь, когда Светлый соизволит откушать картошки.
- Тебе насолишь, пожалуй, - Городецкий наколол ломтик на вилку и, покрутив его перед глазами, отправил в рот.
- Не отравился? – заинтересованно осведомился Темный.
- Завулон, я тебе поражаюсь, - вздохнул Антон. – Тебе давно перевалило за тысячу, а ты даже не догадался, что в картошку помимо соли и растительного масла можно что-нибудь поинтересней добавить. Хоть бы поперчил ее, что ли?
- Нет бы, спасибо сказать, - наигранно обиделся Темный. – Я о нем забочусь…
- Зачем ты обо мне заботишься? Тебе и на своих-то наплевать.
- Это на кого?
- Да на того же Эдгара, забыл? – Городецкий плохо спал: мерзкое настроение требовало выхода.
- А что мне Эдгар? Пусть о нем теперь Витезслав заботится.
Антон замолчал. Его посетила странная мысль о том, что Завулон и старая пражская нежить могли специально устроить переход прибалта в Инквизицию. Зачем? А затем, что свое всегда приходит к своему, надо только подождать.
- Так они вместе? – поинтересовался Городецкий, решив не продолжать загнившую на корню ссору.
- Да кто их знает. Это ты с Эдгаром общаешься, - Завулон неожиданно ткнул вилкой в сторону Дозорного. – Кстати, Витезслав мне по секрету сказал, что иногда мечтает прекратить вашу дружбу.
- Зачем ему это? – кисло осведомился Городецкий, который несмотря на аналитический склад ума, никак не мог взять в толк, с чего бы Грубина волновала такая вещь, как приятельство через «смс» и аську.
- А затем, что Эдгар, когда с тобой пообщается, впадает в ностальгию и тащит Витезслава к себе в гости, где сдабривает тоску по родине холостяцкими пельменями. Одному ему грустить, видите ли, скучно.
Антон пару секунд изучающе наблюдал за картошкой, а потом расхохотался, представив себе, как несчастный вампир приблизительно раз в месяц вздрагивает, заметив нехороший блеск в глазах коллеги и пачку пельменей в его руках.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Эдгар, Слэш, Витезслав

---

[Ester_]

С Новым годом
Автор:  Антошка без гармошки и с придурью немножко
Пейринг: Завулон/Антон
Рейтинг: PG

Москва горела тысячами огней. Как и всегда в канун Нового года. Люди спешили завершить все свои дела, чтобы вечером полностью отдаться водке, мандаринам, салату Оливье и "Голубому огоньку". У людей всегда так много проблем. И все они такие важные. "Мне бы ваши проблемы!", - одна из любимых наших фраз, которую мы даже если и не говорим вслух, то уж произносим мысленно по несколько раз на дню. Нынешнее, уже последнее в уходящем году, задание, Антону хотелось выполнить как можно скорее. Не потому что оно было простым или сложным, приятным или неприятным, нет, оно было, как и многие другие задания Городецкого, странным. Что, спрашивается, мешало Пресветлому самому зайти к главе Дневного Дозора города Москвы и забрать это неведомое "что-то", о сути которого Гесер предпочёл умолчать. "Поди туда - не знаю куда, принеси то.." - именно такие ассоциации были у Антона, который держал путь к месту жительства главного Тёмного мага города. Понятно было, что Завулон не постоянно живёт в квартире в районе ВДНХ. Скорее всего, эта квартира послужит ему лишь на сегодняшний вечер. Действительно, не на Рублёвку же приглашать Светлого... Антон вышел из метро и закурил. Сигаретный дым смешивался с ночным воздухом. Всюду спешили люди... Городецкий медленно двинулся в нужном направлении. Ему некуда было торопиться, так как до назначенной встречи было ещё полчаса, а до нужного дома максимум 10 минут ходьбы. Смотря на всю эту предновогоднюю суету, Антон думал о том, что надо бы встретить Новый год, но в следующее мгновение он вспомнил, что встречать-то не с кем. Вот поэтому этим вечером 31 декабря Гесер и послал его "по делам", потому что он - единственный, помимо дежурных, конечно, кому абсолютно нечего делать. Со Светой он не разговаривает уже почти полгода,вернее это она с ним не разговаривает, а его вроде всё устраивает. А что может не устраивать, если она прежде чем уйти к Игнату, обвинила его во всех их уже бывших семейных проблемах? Антон даже не пытался её удержать, потому что не хотел. Всё, что их свзязывало - это Надя, которая уже третий год училась в Чехии под присмотром Инквизиции. Гесер постарался на славу, а Света его поддержала. Антон был против этого обучения, но никто его не послушал.За невесёлыми мыслями Антон не заметил, как уже нажимал на кнопку звонка в злополучную квартиру. Он шумно выдохнул, послышав шаги в коридоре. Дверь открыл Завулон. Его внешний вид немного удивил Городецкого. Тёмный был в брюках и выпущенной рубашке, босиком. Таким он видел его впервые.
- Здравствуй, Завулон! Я по...
- Я знаю зачем ты тут.
Завулон улыбнулся уголками губ, пропуская Светлого в квартиру.
- Раздевайся и проходи.
Завулон ещё раз окинул взглядом гостя и удалился в комнату. Городецкий снял промокшую от снега куртку и ботинки, и направился вслед за Тёмным. Комната, похоже единственная во всей квартире, была обставлена довольно скромно. Диван, небольшой шкаф и стол, заставленный бутылками. Часы на стене показывали одиннадцать вечера. Завулон жестом пригласил Городецкого садиться. Антон сел на противоположный от Тёмного край дивана.
- Давай быстрее, Завулон. Я не намерен провести здесь всю ночь.
Глава Дневного Дозора лишь ухмыльнулся наглости гостя и протянул ему бокал с тёмной жидкостью. На вопросительный взгляд Антона, Завулон указал на бутылку на краю стола.
- Вино, Антош... Не веришь, проверь сам. Можем даже бокалами поменяться.
Антон устыдился своей недоверчивости и принял бокал.
- За что пить будем?
- А за что хочешь, Светлый. Можно за Договор, например...
Завулон откровенно иронизировал.
- От того, что мы за него выпьем, он не изменится и соблюдать его больше не станут, чем сейчас...Лучше уж просто так.
Антон осушил бокал до дна и вопросительно посмотрел на Тёмного, сделавшего лишь пару глотков.
- Привыкли вы, Светлые, водку из горла пить...
От такого кощунства по отношению к вину Завулон поморщился.
- Вино, Городецкий, надо пить небольшими глотками, чтобы полностью распробовать вкус напитка...
- Может всё-таки к делу?
Антон снова перебил Тёмного.
- Делу...
Завулон задумался, вертя в руказ бокал.
- Гесер послал меня...
- Он всех однажды посылает, Антон.
На это раз Завулон не дал ему договорить. Он придвинулся ближе к Городецком, заглядывая ему в глаза. От такого пристального взгляда Антону стало не по себе и он инстинктивно отодвинулся от Тёмного насколько это было возможно. По телу прошла неприятная дрожь.
- Да не съем я тебя... и даже не понадкусываю...
Завулон усмехнулся и налил Антону ещё вина.
- Я тебе честно признаюсь, Городецкий, я сам попросил Гесера, чтобы он тебя прислал. Просто никто не справится с этим кроме тебя. То, что ты должен доставить Пресветлому имеет огромную важность.
Завулон заговорщески понизил голос, придвинувшись ещё немного.
- Дело в том, что я обещал ему... Нет, Городецкий, сначала ещё выпьем.
Завулон поднёс свой бокал к бокалу Антона, слегка коснувшись его, вызвав еле слышимый хрустальный звон. На это раз Антон послушал совета Тёмного и не стал выпивать вино залпом. Он сделал несколько последовательных глотков, задерживая жидкость во рту. Вино было довольно крепким, но приятным на вкус.
- Что есть на самом деле Равновесие, Антон?
Городецкий опешил от подобного вопроса. Что он пытается этим сказать?
- Равновесие сил... или я не так понимаю тебя, Завулон?
Тёмный маг откинулся на спинку дивана, всем своим видом показывая, что изучает ровный белый потолок.
- Вот то, что мы с тобой сейчас сидим здесь, пьём и спокойно разговариваем, разве не это и есть Равновесие?
- А в это момент пара-тройка вампиров и оборотней абсолютно легально убивают своих ничего не подозревающих жертв. Вот что такое Равновесие, Завулон.
Тёмный улыбнулся вполне естественно, продолжая смотреть вверх.
- Не устану себе повторять, что Дневной Дозор много потерял не получив такого Тёмного как ты.
- Гесер часто говорит, что во мне слишком много Тьмы, но я не Тёмный и никогда им не стану.
Антон поморщился и, плюнув на вышесказанное, допил остатки вина в бокале.
- Неужели ты и правда считаешь, Антон, что в тебе много Тьмы?
Да ничего я не считаю! Городецкий не понимал смысла данного разговора и это его злило и раздражало.
- А что же это, по-твоему, Завулон?
- Это..
Завулон пожал плечами так, будто в сотый раз объяснял неродивому ученику таблицу умножения
- Это твой Свет, Антош... Настоящий Свет, а не та фикция, которой пичкают молодняк в Ночном Дозоре. Единственный и настоящий... Поэтому Гесер боится тебя, ибо не может просчитать твои ходы со стопроцетной точностью. Потому что понимает, что ты видишь всё по-другому. Ты очень важен для него, но и опасен. Ты единственный настоящий Светлый во всём вашем Дозоре..
Завулон замолчал. Антон сидел, как каменный. Мысли хаотично сновали в его голове, выдавая лишь отрывочные картинки. Но ведь он прав, действительно прав...
- Не понимаю, зачем ты говоришь мне это, Завулон.
Тёмный не ответил. Он лишь принёс ещё бутылку вина, разлил его по бокалам и принялся молча пить. Антон делал тоже самое.
Он не знал сколько времени прошло, но подняв голову, Городецкий увидел на часах ровно полночь. Он наполнил оба бокала.
- С Новым годом, Завулон.
- С Новым годом, Антош...
Городецкий, сидевший уже совсем рядом с Тёмным, положил ему голову на плечо. Завулон обнял его за плечи. Так они и сидели. Сидели долго, абсолютно потеряв счёт времени и не говоря ни слова. Каждый думал о чём-то своём, при этом стараясь впитать тепло, которое они сейчас дарили друг другу. Я неправильный Светлый, он - неправильный Тёмный. Или наоборот. Он настоящий Тёмный... За окном начинало светать.
- Тебе пора, Антон.
Завулон нарушил молчание своим привычным тоном, так не похожим на тот, которым он говорил ночью.
- Почему?
Антону безумно хотелось посмотреть в глаза Тёмному магу, но он боялся нарушить хрупкую гармонию своей головы на его плече, которой и так осталось существовать считанные секунды.
- Ты сам знаешь.
Завулон поднялся и ушёл куда-то. Посидев ещё с минуту, Антон встал и направился в прихожую. Мягко опустившаяся на плечо рука остановила его, когда он уже открывал входную дверь.
- Спасибо, Антон.
Немой вопрос "за что?" застрял комом в горле. Ладонь Завулона с плеча Светлого спустилась к его ладони, сжав её. Только не смотреть на него, только не смотреть... И тогда ком сам пройдёт, и больно не будет... Не будет... Завулон отпустил его руку.
- И Гесеру передай. Вот.
Он протянул Городецкому пакет. Тот молча принял его.
- Что там?
- Бутылка коньяка, Антон. Я Пресветлому проспорил.
Антон почувствовал как Тёмный улыбается, абсолютно искренне улыбается.
- Прощай, Завулон.
- Прощай, Антош...
Светлый маг Городецкий вышел из квартиры, закрыв дверь и не оборачиваясь направился к выходу на улицу.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

Весь этот бред...

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

название: Будь навсегда
автор: Радужная Чучелка
категория: слэш
пейринг: Завулон/Городецкий
рейтинг: почти никакой
жанр: поток открытого сознания, недо-драма, недо-романс, и вообще недо...
отказ: даже сюжет навеян, что говорить о героях
предупреждение: графомания в чистом виде - это раз. да-да, питаю слабость к крышам, хоть и боюсь высоты - это два.

Нам опять идти след в след
Через десять тысяч лет
/Пикник/

весь этот бред

***
Любовь. Страсть. Обожание. Жажда.
Вопрос номер раз. В какой момент нашей нелепости под названием жизнь Иного... когда именно все эти чувства становятся просто словами? Набором букв с длинным и не очень описанием в толковом словаре? Или в словаре эмоций. Я слышал, что такой тоже есть.

Боль. Страх. Ревность. Жажда.
Вопрос номер два. Когда я достигну того самого возраста икс? Когда все эти яркие сумбурные эмоции отступятся от меня? Дадут мне шанс жить спокойно и беззаботно? Глупость какая. Все эти мысли, переживания... Весь этот бред.
Глупее только фраза: "У тебя нет власти надо мной." Потому что есть. Потому-то и хочется одним махом стать старше лет на пятьсот. Или на тысячу... Чтобы наверняка. Есть, правда, надежда, что я изменюсь раньше. Почему нет? Один-то раз это уже случилось...

А может, нужно стремиться не в будущее, а в прошлое? В те славные времена, когда я искренне верил, что любить мужчину... сказка не про меня. И что бы изменилось? Вот ведь...
Эх, в Сумрак бы весь этот бред с неугомонным сердцем вкупе.

***
Шеф многозначительно молчит и сверкает очами.
Ольга ехидничает и зовет на чашку коньяку.
Света улыбается и подбадривает избитыми словесными клише.
Надюшка хмурит бровки и при каждом удобном случае влезает ко мне на колени.
Остальные ни о чем не догадываются, но жалостливые взгляды бросают.
Маразм - весь этот бред.

***
Любовь. Ревность.
Жажда. Страх.
Обожание. Боль.
Я почти привык.
Я почти не помню, что когда-то было по-другому.
Пережить, переждать, переболеть. Иного, видимо, не дано.
И все бы ничего... Вот только видеть его и не касаться - сложно. Еще сложнее на него смотреть. В смысле, обычным взглядом а-ля "ты мой враг, и я за тобой слежу". Потому что до зубовного скрежета хочется просто смотреть. Долго-долго, пристально-пристально, вбирая в себя каждую черточку неприятного, в сущности, лица.

***
Докатился. В стиле бульварных романчиков о любви я еще никогда не размышлял. Глупые мысли. Весь этот бред.
Захожу в кабинет Гесера, зная уже, что встречу там мою отраву. Не забыть потом сказать спасибо шефу. Предупредил, дал возможность слепить подходящую мину.
Вот он - любимый, родной, чужой. Чего ради приперся только. Все вроде бы обговорили и утрясли. Операция завершена, фанфары, салюты, довольство сторон.
- Ну, так что, враг мой, поделишься ценным кадром? - нелепое хихикание теряется в бокале красного вина. И за что только люблю? - Сдашь в аренду лакомый кусочек?
Он демонстративно облизывается. А я сжимаю зубы и вспоминаю самые кровавые эпизоды фильма "Пила". Уж лучше позеленеть, чем залиться румянцем аки девица на выданье.
- Остынь, Завулон. Выбирай выражения, - шеф явно раздражен. - Антон - не йогуртовый торт.
- Спасибо, Борис Игнатьевич, - я уже взял себя в руки, но все еще не понял, что происходит. А близость этого невыносимо-необъяснимого Темного явно не идет на пользу моему мыслительному процессу.
- Антон, тут Дневной Дозор просит нашей помощи. Точнее твоей. Ничего серьезного. Пара консультаций аналитическому отделу...

Выключаюсь...
Вот теперь мне ни к чему ужасные подробности кинофильмов. Я чувствую, как вся кровь от моего лица устремляется к сердцу. А там и без нее не сладко...
Боль. Ревность. Злость. Страх. Любовь. Весь этот бред.
Я не смогу быть с ним рядом так долго! Кровь несется дальше, а к моему клубку слов-эмоций можно смело приплюсовывать панику.
Но у меня хороший шеф. Правда! Самый замечательный, несмотря ни на что.
- Я как раз собирался объяснить Всетемнейшему, что сейчас мы ничем не можем помочь. Ты-то что здесь делаешь? Попрощаться зашел? Решил уже, где отпуск проведешь?
Кровь бухает в ритме самбо:
- Отпуск? Д-да... К родителям для начала съезжу. А-а там будет видно, - мысли путаются. Идиотизм. Маразм. Но у меня лучшее начальство в мире...

Мое персональное бедствие поднимается с кресла, ставит бокал на стол и, с видом незаслуженно обиженного первоклашки, хмуро бросает:
- Ну, что же, значит в другой раз... Если ничего больше не помешает. За сим прошу меня простить... Откланиваюсь. Удачного.. эм.. отпуска, Светлый. До следующей встречи, враг мой.

Как только за ним захлопывается дверь, я плюхаюсь на диван и учусь заново дышать... Привычным, пресным, безопасным воздухом.
Шеф молчит и сверкает очами.
- Вот что, Антош... Иди-ка ты... и впрямь в отпуск. И чтобы с этого момента я две недели о тебе ничего не слышал. Если понадобишься - сам найду.
Я киваю, хлопаю глазами и неспешно тащу свое бренное тело в холостяцкую берлогу.
Дома мне делать совершенно нечего. Неожиданная... радость - в виде отпуска - не вдохновляет. Зато весь этот бред: любовь, ревность, боль, тоска, обожание - полностью прибирают меня в свои загребущие лапки.

***
Весь день, как цепочка смазанных кадров...
Хожу по дому, как во сне...
Готовлю обед.
Запускаю стирку.
Собираю сумку.
Заказываю билеты.
Не включаю музыку.
Бессильно рычу.
И чувствую, чувствую, чувствую.
Я не против, только бы без боли...
Я не против, только бы поделиться...

***
За окном уже темно, а я сверкаю многоцветием глупых слов-эмоций и изо всех сил пытаюсь не взорваться. Решение приходит внезапно, и я чувствую себя полным идиотом.
Открыть клапан,
выпустить пар,
поделиться -
тогда мое сердце-котел еще немного поживет.
Сумеет переждать... Переболеть...
Держись, мир! Я буду тебе петь!
Самую дикую песню, сотканную из самых глупых слов.

Хватаю
плед с дивана,
водку и кильку из холодильника
и лечу, срывая легкие, на крышу. Ближе к звездам, которых еще не видно, ближе к бездне, которую заменяет высота в пятнадцать этажей.
Расстилаю
на самом краешке плед,
кидаю на него свой будущий ужин...
И КРИЧУ!!!
Громко,
вглядываясь в небо слепыми глазами,
широко раскинув руки,
захлебываясь словами и пресным воздухом.

***
Я изощренно счастлив.
Я безмерно несчастен.
Слишком много мне одному...
Бери, мир, не жалко!!!
Забирай из моего сердца радугу!!! Сколько сможешь!!! Сколько хочешь!!!
Потому что иначе я захлебнусь в любви и боли,
утону в страсти и ревности,
потеряюсь...
Потеряюсь не в нем - моем личном проклятии... Единственном, необходимом...
Потеряюсь просто так... один... ни в чем... в буквах и пустоте...
Бери, мир!!!
Любовь. Ревность. Страсть. Желание.
Все, что хочешь!!!
За...

***
...бирай...
Меня обнимают со спины. Внезапно и крепко. Одна рука на груди, другая на талии...
Стискивают так, что в легких заканчивается воздух.
Я замолкаю и замираю.
Теплые губы пускают мурашки по открытой шее.
Радуга слов-эмоций с легкостью делится на двоих.
Воздух дурманит запахом моей отравы...

***
- Дурак ты, Светлый. Хоть и умный мужик.

***
Любовь. Страсть. Ревность. Желание. Радость.
В какой момент нашей нелепости под названием жизнь Иного... когда именно все эти чувства становятся просто словами? Набором букв?
Я нашел свой ответ...
Никогда.

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

[Ester_]

Это серия драбблов и мини.
Автор: Антошка без гармошки и с придурью немножко
Фандом: Дозоры С.В. Лукьяненко
Пейринг: Завулон/Антон, Завулон/Алиса, Игорь/Алиса

1. Нам ничего не изменить
Если бы у каждого из нас была возможность хоть что-то исправить!
Озарение всегда приходит слишком поздно. Слишком поздно я смог понять, что различия между Светом и Тьмой, судя по всему, не в цели, но в выбираемых средствах. Что, как ни парадоксально, именно Темные говорят правду, а мы — оплот доброты и Света — лжем. Мы строим планы на несколько столетий вперед, каждый день преграждая друг другу дорогу, в нас так укоренились стереотипы, что мы заочно определяем человека под категорию — Светлый или Темный, напрочь забывая, что Свет и Тьма — они в нас самих. Нигде их больше нет, кроме как в наших собственных душах! Но когда один несчастный Иной приходит к этим выводам — он сходит с ума, медленно и верно, потому что выученные наизусть догмы распадаются на атомы перед Истиной. Истиной, а не правдой, потому что у правды всегда два лица, и, зачастую, одно противнее другого.
Мы не принадлежим самим себе. Равновесие подмяло нас, прогнуло, но как же сложно осознать это! Как же часто всем нам кажется, что мы свободнее обычных людей, что у нас больше возможностей и больше способов на их реализацию. Но каждый из нас однажды понимает, насколько он на самом деле несчастен.

— Ты хотел бы изменить судьбу, Завулон?
Темный маг закуривает, облокачиваясь на перила. Смотрит куда-то сквозь стену.
— Возможно. Зачем тебе?
А я не знаю — зачем. Я просто спрашиваю то, на что сам никогда не смогу себе ответить однозначно.
— И чтобы ты изменил?
Он усмехается, выпускает колечки дыма.
— Сам знаешь.
Ничего я не знаю! И не могу знать. Или просто не хочу?
— И все-таки ответь.
Я смеюсь над своими собственными словами, сказанными главе Дневного Дозора. Только я знаю, что он не разозлится, потому что тоже все прекрасно понимает. В его возрасте и с его опытом нельзя не понимать. Вот только он-то уже смирился, привык и радуется жизни, по-своему. А я завис между двумя полюсами, тщетно пытаясь отыскать золотую середину.
— Нашел бы тебя раньше Пресветлого.
— И убил бы?
— Сделал бы тебя Темным, идиот.
Он снова смеется, и кажется, что даже искренне. А я не знаю, радоваться мне или плакать от того, что судьбу все-таки нельзя изменить.
— Я, хоть и неправильный, но все же Светлый, — повторяю я слова и самого Завулона, и Гесера.
Я неправильный для своих и для чужих. Я — одиночка вместе со своим Светом. Но это моя судьба, и я, все же, доволен ею. А Завулон доволен своей. Просто наши судьбы слишком неожиданно пересеклись.


2. Самый яркий свет - ночь

Он войдет никого не спросив,
Ты полюбишь его не сразу.
С первого взгляда — он не красив,
Со второго — безобразен.
Только речи его горячи,
Только прочь сомнения, прочь!
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ночь. (Э.Шклярский)

Все случилось слишком невовремя, слишком неправильно, слишком... Он ждал этого. Ждал, может быть, очень долго и очень терпеливо. И именно поэтому он теперь смотрит с укоризной, с легкой грустью в глазах. И мне невыносимо под этим взглядом, он словно выжигает меня изнутри.
— Зря потратил на меня время, Завулон? Жалеешь?
Темный маг еле заметно усмехается и продолжает молчать.
— Ты разочарован, так ведь? — я чувствую, что меня несет, но уже не могу остановиться. — А чего ты ожидал? Что увидишь в моем лице что-нибудь похожее на молодую ведьмочку, готовую по первому зову прыгнуть в постель с главой Дневного Дозора? Решил, что я наивный Светлый идиот, настолько любящий всех окружающих, что готов поверить в то, что Великий Темный тоже способен на искренние чувства? Как бы ни так, Завулон. — я нащупал в кармане костяной амулет, — У тебя нет власти надо мной.
Он вздыхает. Разворачивается и направляется к выходу, обернувшись на секунду, бросает:
— Меня зовут Артур. И у меня нет власти над тобой, Антош...

Я снова закуриваю, стоя на балконе четырнадцатого этажа, вглядываясь в тьму ночной Москвы. Ночь — наше время. Ведь Свет гораздо проще увидеть во Тьме. Я чувствую этот взгляд в спину, пронизывающий меня насквозь. Кто же из нас на самом деле разочарован? Завулон, который сегодня смотрел на меня, может быть на самом деле, грустными глазами. Завулон, который попросил называть его другим — человеческим именем. Завулон... Артур, который может быть действительно не думал всего того, что я ему высказал. Или это я разочарован от того, что он меня не остановил, не пресек мои безумные речи?
Чего стоят оба Дозора вместе с Инквизицией, чего стоит противостояние Тьмы и Света, когда мы не можем, когда мы не в состоянии понять самих себя, сделать свою жизнь проще и приятнее?! Чего стоит этот маленький костяной амулет по сравнению с тем, что творится со мной здесь и сейчас?
Почему самое главное в жизни приходит настолько невовремя, что мы не в состоянии осознать значимость произошедшего?

Я тушу очередную сигарету, отправляя окурок в последний полет вниз с балкона. Достаю мобильник, набираю номер, гудки совпадают с ударами сердца...
— Артур?

3. Рядом

Едва войдя в квартиру, Надя сразу почувствовала — дела плохи. А чувствовать Наденька Городецкая — Абсолютная Иная — умела очень хорошо. Она сбросила туфли, на цыпочках прошла в кухню, оставив на столе два тяжелых пакета с едой и пошла искать отца. Антон нашелся в гостиной, мирно спящий в обществе полной пепельницы окурков и почти пустой бутылки водки. Наденька поморщилась, аккуратно забрала с собой материальное олицетворение вредных привычек ее папы и вновь вернулась на кухню. По ее подсчетам времени оставалось часа четыре. Час — на уборку, два — на готовку и еще по мелочи.
По прошествии отведенного времени квартира сияла и блестела, из кухни в комнаты тянулись приятные запахи только что приготовленной еды,а Наденька Городецкая полностью выбилась из сил. Можно было конечно воспользоваться магией и сделать все за несколько минут, но магические воздействия могли бы разбудить Антона, а Надя этого не хотела. Она подошла к двери в гостиную, довольно улыбнулась и бегом убежала обратно в кухню. В этот же момент Антон Городецкий резко подскочил, толком не понимая, что его вдруг разбудило, затем почувствовал знакомое ощущения от заклинания отрезвления и еле успел добежать до ванной. Через полчаса абсолютно трезвый от заклинания и от холодного душа, Светлый маг появился на кухне. Наденька сидела на табурете и улыбалась.
— Очень жестоко с твоей стороны, — покачал головой Антон. Затем подошел к дочери, обнял и поцеловал в лоб. — Давно не виделись. Ты совсем выросла.
Наденьке уже было семнадцать, она заканчивала свое обучение в Праге и ей предстояло выбирать дальнейший род деятельности, хотя какой может быть выбор с ее-то способностями?
— Пап, есть садись, — девушка быстро накрыла на стол.
Антон ел с удовольствием. Во-первых, потому что давно даже не мечтал о вкусной домашней еде, а, во-вторых, потому что был ужасно голоден. Надя сидела напротив, подперев подбородок сложенными руками.
— Наелся, пап?
Антон утвердительно кивнул.
— А теперь рассказывай!
— Что рассказывать, — Городецкий недоуменно уставился на дочь.
— Ну как что? С какой стати ты напился, что случилось? — девушка говорила очень серьезным голосом. Антон мысленно отметил, что дочка на самом деле очень повзрослела.
— Устал, на работе вымотался, — как-то невнятно ответил Городецкий.
Наденька сжала губы и пристально посмотрела на отца. Антон чувствовал себя неуютно, дочь хоть и очень многому научилась, но контролировать Силу такой величины и мощи все равно будешь учиться всю жизнь, и когда Надя так смотрит, кажется, будто бы она сканирует тебя через Сумрак, причем, явно не через первые три слоя.
— Ладно, пап. Я и так сама все поняла. Ты ж квартиру не чистишь, — она покачала головой. — Тут столько следов дяди Завулона, что невооруженным взглядом видно.
Она с детства привыкла называть его "дядя Завулон", так и продолжала, несмотря на то, что давно уже получше многих понимала, что он из себя представляет.
— Вот пап, ты же взрослый! А выбираешь самый бессмысленный способ, ну что изменилось от того, что ты напился с горя? Вот у меня в этом году парень был, — Наденька невинно улыбнулась.
Антон же выпучил глаза и уставился на дочь.
— Ну а что, мне уже семнадцать, между прочим!
Городецкий улыбнулся, сменив гнев на милость. И правда, надо с собой что-то делать. Наденька давно уже не маленький ребенок, и пусть лучше она сейчас радуется жизни, пока есть еще возможность. Пока девочку не превратили в очередную Мессию или еще что похуже.
— Так вот, — моментально уловив смену настроения отца, продолжила девушка, — Мы поначалу как-то не особо ладили, и я часто на него обижалась.
— И что?
— И ничего, — буркнула Надя, — Он меня бросил из-за того, что я постоянно обижалась. Ну, потом-то он все равно вернулся...
После этой фразы Антон на несколько секунд засомневался, а не ведьма ли его дочь, уж больно речи похожи.
— Рад за тебя. Но ты ведь неспроста мне это рассказала? -Городецкий удержал себя от желания закурить.
— Конечно, пап! Не обижайся на дядю Завулона, он хоть и Темный, но лично для тебя — он самый хороший. Вот если бы ты это понял, то все было бы замечательно.
"Если бы я понял? Лично для меня?" Как же много все-таки эта молодая девчонка понимает! И как талантливо научилась разделять Тьму со Светом от личной жизни каждого Иного.
— Ну вот видишь, Светлый маг Городецкий, что тебе дочь говорит? — знакомый голос зазвучал совсем рядом, за спиной. Даже не оборачиваясь, Антон точно знал, что Завулон сейчас стоит рядом, опираясь одной рукой о стену, слегка улыбаясь. Что две верхние пуговицы черной рубашки расстегнуты, а узел галстука ослаблен. Что, несмотря на то, что он чертовски устал, глаза у него блестят,а на щеках румянец, пусть даже никто, кроме Антона этого румянца и не видит. Что через несколько секунд он коснется сухими горячими губами шеи Светлого, обнимет за плечи, скажет что-нибудь на ухо. Наденька хитро улыбнется, подмигнет и исчезнет из квартиры за пару минут, пообещав заглянуть ближе к вечеру. А у них с Завулоном в виду отсутствия жаркой ночи, будет жаркое утро, плавно переходящее в еще один счастливый день, когда можно ни о чем не думать, а просто положить ему голову на плечо и молчать, от счастья. Все трудности уйдут моментально, потому что он — рядом. Не великий Темный маг, а просто любимый человек.

4. Девочка моя

— Сейчас. Море. Пресс.

Он все-таки сильнее меня. Я буду плыть, да просто барахтаться в соленой воде, пока он наконец-то не отправит меня ко дну. Любимый мой, враг мой. А девочки мои ничего не поймут, и мальчишки из его отряда тоже. Наверное, они даже будут плакать. Не самое удачное лето — одна вожатая уехала, вторая утонула... Вторая оказалась полной дурой. Влюбиться в Светлого, в Светлого до мозга костей, за что мне такая судьба? Как же ты невовремя мне встретился, Игорь, как же невовремя! Почему Вы — адепты Света — такие непримиримые, такие упертые? Он ведь будет всю жизнь искренне уверен, что не поддался на провокацию Дневного Дозора, что уничтожил коварную и жестокую ведьму. А о том, что ведьма эта его полюбила на самом деле, как простая девчонка, всем телом и всей душой, без памяти — об этом он думать не будет. Будто бы мы Темные вообще не можем испытывать настоящие чувства. Почему же ты так слеп, Светлый маг Теплов, почему не видишь того, что лежит на поверхности?
— Завулон, к тебе взываю!
Взываю, будучи уверенной, что ты не ответишь. Ты ведь наверняка все просчитал заранее. Я тоже пешка в твоей игре. И я даже не знаю, как причинить тебе больше неудобства — выжить или умереть.
— Да, девочка моя.
— Завулон, я умираю!
— Я знаю, Алиса. Я все знаю.
Я бы хотела сказать тебе сейчас, Игорь, что ты ничем не отличаешься от Завулона. Вы оба жестоки!
— Помоги мне!
— Нет, Алиса. Я не намерен этого делать, прости.
— Помоги ей, Завулон! Ты не имеешь права...
Чей-то крик в моем сознании. Просто галлюцинация, предсмертная галлюцинация.... Еще одна жестокая шутка.
— Ну, помоги же ей!
— Помоги ей сам, если хочешь. Но в таком случае твой друг Теплов навечно останется в недрах Черного моря.
Я даже словно вижу твою гадкую ухмылку, Завулон! И лицо Светлого Городецкого вижу, он в панике, трясет главу Дневного Дозора за плечи, кричит. Еще один глупый Светлый... Ты же ничем уже мне не поможешь! Я уже почти раздавлена, почти запечатана в соленые волны, зачем же ты кричишь, что ты хочешь изменить? Я не могу сказать тебе, Городецкий, но прекрасно понимаю, что ты на распутье, с одной стороны дело Света, с другой — Завулон. Как же тебя угораздило полюбить этого... человека, Иного. Ладно я, глупая молоденькая ведьма, но ты — оплот Света, надежда Ночного Дозора, ты всегда мог мыслить не так как все, находить решения, о которых никто другой бы не догадался, как же ты не смог совладать с самим собой?! Я бы хотела крикнуть тебе, Антон, беги от него, беги, пока еще не привязан намертво, пока Завулон не сделал из тебя точно такую же разменную монету, сыграв на твоей чистой и светлой любви реквием по тебе же самому. Я бы хотела сказать тебе все это, но ты меня не услышишь. И Игорь меня уже не услышит. Он считает, что исполняет свой долг. Глупые, глупые Светлые... Вас губит любовь, уничтожает без остатка.
— Я ненавижу тебя, Завулон!
— Я знаю, девочка моя.
— Остановись же!
Не кричи больше, Антон Городецкий, лучше береги силы к тому моменту, когда тебе придется встать против своих и чужих, я не сомневаюсь, что интрига Завулона с тобой в главной роли окажется куда крупнее и интереснее моей, жаль, но я этого уже не увижу.

5. Пусть он никогда не умрет.

Отпyсти его с миpом, скажи емy вслед,
Пyсть он с этим пpоклятьем yйдет.
Пyсть никто никогда не полюбит его,
Пyсть он никогда не yмpет. (Наутилус Помпилиус)

— Да, я его прокляла! Доволен? — от переливающихся через край эмоций Светлана покраснела, несколько прядей из прически выбились, руки тряслись. Кто бы только мог подумать, что Светлая волшебница способна так сильно... ненавидеть. И кто бы мог подумать, что слово "ненавидеть" можно применить, описывая то, что способна чувствовать Светлая волшебница? — Правда, проклятие, видимо, отчасти не сработало. И, знаешь, Антон, я об этом очень жалею, вот правда, жалею!
Антон Городецкий смотрел на жену, прислонившись к стене, и, к своему стыду, не чувствовал никаких эмоций. Ему совсем не хотелось пожалеть женщину, попытаться успокоить или хотя бы просто спокойно с ней поговорить. Он был выжат до капли постоянными истериками и скандалами. Он знал точно, что сейчас Светлана откроет один из кухонных шкафчиков, вынет оттуда початую бутылку коньяка, нальет в стакан, выпьет и будет плакать, видимо, надеясь, что на Антона это подействует. Но на него не действовало. Он прошел к кухонному окну, открыл форточку и закурил, присев на подоконник.
— Ты опять куришь! — зло бросила Светлана, допивая коньяк. — Я же просила не курить в моем доме!
С каких пор их общая квартира стала ее домом, Антон не знал, да и не хотел знать. Его грела лишь мысль о том, что он так и не продал свою маленькую квартирку и в любой момент мог сорваться с места и переехать в нее жить.
— Антон, милый, ну за что ты со мной так, а?! — теперь Света уже рыдала во всю, пытаясь повиснуть на шее мужа, словно этот жест смог бы что-то изменить, смог бы удержать его рядом.
— Не надо, Света. Мы ведь уже обо всем поговорили, — он мягко отстранил от себя женщину и направился к выходу из кухни.
— Скотина! Предатель! — ежесекундная смена настроений Антона уже совсем не удивляла, — Ты с ним никогда не будешь счастлив! Ты продался этому Темному, слышишь? Если бы я только знала, что так будет, что ты меня бросишь, меня и Надю, я бы сделала аборт!
Антон остановился как вкопанный у двери. Так далеко в своих обвинениях Света еще никогда не заходила.
— Не смей так говорить, — он чувствовал, как сжимаются кулаки.
— А то что? — женщину уже было не остановить, — Я о своих словах не жалею, понял?! Я бы сделала аборт!
— Замолчи!, — Антон со всей силы ударил кулаком по стене. С висевшей рядом полки упала хрустальная вазочка.

Вещи он собрал довольно быстро, вызвал такси и уехал. Надя сейчас жила в Праге и проходила там обучение, а о Светлане он нисколько не волновался. Она найдет чем себя утешить, да и с кем тоже найдет. Обживать запущенное жилище холостяка оказалось делом непростым. Целый день Антон мыл полы, вытирал пыль, чинил старую мебель. Ближе к вечеру он наконец-таки закончил с домашними делами, и тут зазвонил телефон. Настораживало то, что телефон звонил не мобильный, а домашний. Подождав почти с минуту Антон все же снял трубку
— Здравствуй, Городецкий! На новоселье позовешь?
Антон уже перестал чему-либо удивляться, поэтому и тому, что Завулон мог откуда-то знать его домашний номер телефона не удивился тоже.
— С какой стати?
— Как с какой? — по голосу могло показаться, что Темный обиделся, — Думаешь, я не знаю, почему ты переехал? В общем, жди, Городецкий. Чай не заваривай, а то я боюсь, что он у тебя еще молодого Пресветлого помнит, я лучше с собой принесу.
Закончив разговор витиеватой шуткой, Завулон первым повесил трубку.

Глава Дневного Дозора не заставил себя ждать. Он уверенным шагом пересек прихожую, и с двумя увесистыми пакетами в руках направился в сторону кухни, никак не отреагировав на замечание Антона, что не мешало бы снять ботинки, тут вообще-то полы сегодня мыли. На кухне Завулон быстро разложил по тарелкам нарезанные сыр, колбасу и соленую рыбу, откупорил бутылку дорогой водки, и безошибочно определив, где находятся рюмки, налил по первой.
— Светлый Антон Городецкий, — Темный явно был настроен на шутливый лад, — Поздравляю тебя с началом счастливой холостяцкой жизни!
Он едва коснулся своей рюмкой рюмки Городецкого и выпил залпом, тут же налил по второй.
— Не стой столбом, Светлый! Садись, пей, ешь, у тебя сегодня праздник, — он улыбнулся, пододвигая Антону тарелку с рыбой.
Выпив еще пару рюмок водки Антон все-таки решился заговорить:
— Зачем ты на самом деле пришел, Завулон?
— Вот Вы Светлые, всегда так. Всю романтику на корню убиваете! — Завулон обиженно скривился, — Я же знаю из-за чего Вы поссорились со Светланой.
— Мы не поссорились, а расстались, — уточнил Городецкий. Он перестал разглядывать тарелку с рыбой и посмотрел на Завулона в упор. Над головой Темного мага крутилась небольшая, но довольно-таки умело созданная воронка. Антон потянулся к ней через Сумрак, но Завулон резко прервал его.
— Даже не думай! Она мне нравится, придает мне некий декадентсвующий шарм, — он открыто улыбнулся, — Расслабься, Вы, Светлые, даже проклинать нормально не умеете.
Антон невольно покраснел и осушил заботливо наполненную Завулоном рюмку.
— Тем более, проклятие не сработало, так ведь?
За какое-то мгновение Завулон встал со своего места и оказался рядом с Антоном, положив ему руки на плечи.
— Не сработало, — согласился Городецкий, — И я впервые в жизни рад, что у нее это не получилось.
Темный маг наклонился еще ближе и поцеловал Антона в висок.
Пyсть никто никогда не полюбит его,
Пyсть он никогда не yмpет. — пропел Завулон почти шепотом.

6. Не конец войны

Я стою посреди проспекта Вернадского, тяжело дыша, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и сигналящие автомобили. Я пытаюсь унять дрожь. Я пытаюсь понять, почему я до сих пор жив. Неужели Вы не знали этого заранее, Пресветлый Гесер? Не знали зачем и куда меня посылаете? Я кричу, отправляю свой голос в морозный вечерний московский воздух, зная, что никто не услышит. Сумрак выпил почти все мои силы, еле передвигая ногами я пытаюсь отойти к стене ближайшего дома, прислониться, закрыть глаза, научиться заново дышать. Я должен осмыслить все то, что случилось. Я должен понять кому верить.
Машинальным движением затыкаю уши бусинами наушников, нажимаю кнопку

Когда закончилось все, мы осознали, что остались ни с чем.
Генералы делили победу за нашим плечом.
Мы стояли на коленях в храме среди тысяч свечей,
Благодарили небо за право пожить еще.

Корабли уходили без нас, нас не брали на борт,
А в газетах писали, что каждый уцелевший герой,
Нашим домом, похоже, надолго, становился порт,
И рада нам была только та, что звалась сестрой.

Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду...
Как велика земля!..
Где-то цветут сады,
Мне бы дойти туда,
Мне бы глоток воды...

Голос Ященко болью отдается в висках. Смысл бешено сдавливает грудную клетку, еще больше перекрывая кислород. Я не готов стать пушечным мясом, я не готов стоять на коленях перед фальшивыми идеалами. Я слишком много знаю и понимаю, чтобы не делать этого.
Проходящие косо смотрели на меня, но я даже не пытался поставить заклинание незначительности. Мне плевать, пусть смотрят. Я каждый день рискую собой ради тех, кто вечером после работы нажирается водкой и бьет собственную жену, ради тех, кто каждый день ворует, убивает, лжет... Ради тех, кто бесценно прожигает жизнь. Моя жизнь намного длиннее Вашей, но я знаю ей цену. А Вы — нет.

Неотправленные письма, как испуганные птицы в силках
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,
Старуха выносила мертвых на костлявых руках,
Живые теряли разум, заглянув ей в глаза.

Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны,
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне,
Мы знали слишком много такого, чего знать не должны.

Мы обязаны выжить просто потому, что нас ждут.
И вдруг все затихло, мы не знали, что конец войны...
Не знали, что конец войны...
Нас оставили там, обрекая на самосуд.
Мы сделали все, как нужно, и теперь не нужны.

Я был нужен делу Света лишь до поры до времени. Сегодня меня списали со счетов, сегодня меня отправили на верную смерть, а я опять выкрутился. Но что толку от этого, если мне теперь некуда идти? Я не нужен своим, никогда не стану Темным, никогда не уйду в Инквизицию. Так или иначе, мне один путь — в Сумрак. Только теперь я должен уйти сам.

Река нас вывела в город вдоль горных цепей.
День за днем оживали кварталы, вставала заря.
Мальчишки гоняли по крышам ручных голубей,
И глядя на них, мы понимали, что не все было зря.

Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру.
Эти марши оркестров, фейерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющие на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет.

Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду,
Я по воде...

На другой стороне проспекта, также привалившись к грязной стене стоит мужчина в дорогом пальто. Смотрит прямо на меня, в упор. Мы — Иные, мы можем чуть больше, чем обычные люди. И я тоже вижу его бледное лицо, растрепанные короткие волосы, болезненно блестящие глаза. Он плавно двигается, жестом останавливая автомобили, оказывается рядом со мной, снова прислоняется к стене.
— Хорошая заварушка вышла, верно, Городецкий? — он говорит тихо, но я слышу, прекрасно слышу, несмотря на городской шум. Но не отвечаю. Мне нечего ответить. Он вдруг сжимает мое запястье, я кривлюсь от боли.
— Даже не думай, Светлый! Развоплощаться — это слишком эгоистично.
Я горько усмехаюсь. Только Темным мне и говорить об эгоистичности.
— Разочаровался в большом начальстве? Неужели впервые? — он смеется, все еще сжимая мою руку. — Оставь эти глупости, Городецкий. Ничего тебе Гесер не сделает. Ты ж выпутался. Он тебе потом еще спасибо скажет. И не раз.
— Иди на хрен, Завулон, — я сам не узнаю свой голос, он хрипит и дрожит.
— Ага, пойду, Антош. Может быть. — он пожимает плечами, — Только не здесь, а то холодно и неудобно как-то.
Я сдерживаю улыбку. Поворачиваюсь к нему и задаю единственный вопрос
— Зачем ты мне помог, Завулон?
Он долго молчит. Не отпускает мою руку.
— Почему все Светлые такие идиоты, а? — шепчет он мне на ухо, улыбается, притягивает к себе, целует в губы. Я пытаюсь оттолкнуть, скольжу пальцами по ткани его пальто. Закрываю глаза и проскальзывает мысль, что был бы женщиной, точно бы заплакал. Он держит меня, обнимает крепко. Я чувствую как у меня дрожит все тело. Я вжимаюсь лицом в его плечо. Я верю ему сам не зная — почему. Может быть потому что, чтобы ни происходило, он всегда говорил правду. Даже если правда эта была во вред мне самому. А может быть потому, что когда все Светлые отвернулись, он один потратил неимоверное количество Силы, чтобы помочь мне выжить. Может быть просто потому, что этот Темный гораздо более человек, чем все Светлые вместе взятые.

— Вы были слишком далеко, Борис Игнатьевич. Когда мне нужна была Ваша помощь, Вы были слишком далеко.
Гесер вздыхает, садится в кресло.
— А Завулон значит недалеко был? — он язвителен, он уставший и, может быть, даже злой. Но мне уже все равно.
— Он был близко, — отвечаю я. — Только и всего.
— Ты уходишь из Дозора, Антон? — обреченно вздыхает Гесер.
— Нет. Я остаюсь. — отвечаю твердо, без колебаний. — Я ни разу не предал дело Света и не намерен предавать его когда бы то ни было. Жаль, что лично к Вам это дело относится слишком редко.

@темы: Гет, Алиса Донникова, Антон Городецкий, Завулон (Артур), Гесер (Борис Игнатьевич), Надежда Городецкая, Фанфикшн, Слэш

---

Жизнь вне сумрака, или пять копеек.

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

название: И кукол снимут с нитки длинной...
автор: Радужная Чучелка
категория: пре-слэш?
пейринг: Завулон/Городецкий
рейтинг: ни-ни, какой там рейтинг
жанр: поток открытого сознания, недо-драма, недо-романс, и вообще недо...
отказ: даже сюжет навеян, что говорить о героях
предупреждение: графомания в чистом виде - это раз. не знаю я, почему Антон так отреагировал... захотелось ему - это два.

Крыша многоэтажки. Огни в небе, огни на земле...
- Веселишься? - в легких не воздух, а песок и галька. Поэтому буквы скрипят и постукивают, сплавляясь в слова.
- Нет, - алмазной крошкой по стеклу.
- Почему? - песок о гальку разбивает влажный ветер.
- Не вижу повода для смеха. - не стекло. Лед... Острым гвоздиком по толстому озерному льду. Тихий шелест и искры на солнце.

Как странно и как неловко воспринимается мир.

Есть я.
Дрожащий, цепляющий воздух зубами. Потерянный... Нет, потерявший и потерявшийся. Игра слов и звуков. Песок и галька, влажный ветер...
Я есть?

- Не молчи! - холодные искры на солнце. Не тают... Не тают...

Есть он.
Спокойный, статичный. Скульптура из черного мрамора, из темной застывшей воды. Тронь - и ошпаришься холодом.
Он есть?

Дышу: рвано и часто. Песок забивает горло. Предательство режет душу. Мир кружится волчком, и нет сил его остановить. Реальны лишь песок и искры на солнце, лед и галька. А еще город, оскалившийся в небо безудержно яркими огнями. И непонятно, где заканчиваются огни и начинаются звезды...

Как странно и как неловко...

Нет сил, растворяюсь. Марионетка кукловоду стала ненужна. Кукол снимут с нитки длинной и, засыпав нафталином, в виде тряпок сложат в сундуках... Растворяюсь, нет сил.

- Стоп, светлый. Заканчивай рефлексировать! - черный мрамор на ощупь теплый и мягкий. Еще одна нелепость безумного вечера. - Не мальчик уже, чтобы так реагировать. Умный вроде мужик, включи уже мозг. Жизнь не закончилась с уходом жены, пусть и трепетно любимой. Не только она у тебя есть. Не только ей ты был нужен. Выключай детский сад.

Дышу: глубоко и ровно. Влажный ветер сметает песок... Темная вода слизывает кровь с сердца... Огни все так же нестерпимо режут глаза, притворяются звездами, но мир замедляет свою круговерть...

Он есть?
Странно, абсолютно нелогично переживающий, обхвативший мои плечи мраморной рукой.
Он есть.

- Отлично, - не лед. Вода... Убаюкивающий плеск ночных волн. - А теперь, лучший аналитик Ночного Дозора, назови ради кого или чего стоит двигаться дальше. Если для себя не хочешь...

Странно... Неловко...

- Гесер? - песок и галька, влажный ветер.
- Хм, достойный повод, - смех влажным ветром пускает легкую рябь по воде. - Твой шеф тебя ценит, этого не отнять. Дальше.
- Надюшка... - песок и галька, отблески звезд в темноте.
- Уже лучше. - ночные волны мягко, одна за другой, теребят песок. - Твоя дочь - умная девочка. Вся в отца.

Я есть?
Потерявший, почти потерявшийся. Обессиленный и растерянный. Раны на сердце щиплют и жгут. Душа еще плачет, скрывая слезы в темной морской воде. Но...
Я есть.

Калейдоскоп звез, огней и невнятных образов - ощущений замирает, сложившись в новую, непривычную еще картину мира. Мира без Светы, но все с тем же Светом, той же Тьмой. С привычными интригами и новым осознанием себя... одного. Снова ополовинен, но зато без лжи и притворства.
Хотя бы здесь.
Хотя бы в этом.

- А теперь, по всем правилам пошлых мелодрам, я поведу тебя в кабак. Будем заливать твое горе старым добрым виски. - голос... Чуть хриплый, капельку напряженный, странно знакомый, почти родной.
- Лучше водкой. - и вновь просто голос... Сорванный, сиплый. Мой.
- Пошлость на грани фантастики, Городецкий?
- Сам предложил. Теперь не отбрешешься, Завулон, и не сбежишь.
- Даже пытаться не стану. - легкая полуулыбка. - И тебе не позволю.

Теплые тонкие руки отпускают мои плечи.
Он поднимается.
А я?
Мне больно и страшно.
Но я есть.
И я дышу.

@музыка: Машина Времени "Марионетки"

@темы: Антон Городецкий, Завулон (Артур), Фанфикшн, Слэш

---

И медь - не золото, но твой герой...

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

Я это к чему... Мне кажется, что для многих Дозоры - это в первую очередь книги. Но даже если это не так... При прочтении книг у нас, почитателей, как и у съемочной группы возникли свои образы главных и не очень героев.
Например, у меня нет особых расхождений в восприятии героев фильмов и героев книг. Но... Это как в "Последнем дозоре" - сон. Не мне приснившийся, но мною увиденный. А посему...
Предлагаю в этой теме поделиться своим видением героев. Какие они по-вашему?

Например. Мой Завулон приблизительно такой...
где-то в прошлом:

сейчас такой:

или такой:


Игнат :


Алиса:


Ну, как-то так для начала.

О, прошу учесть, что образы героев и выбранных мною актеров совпадают лишь в предложенных интерпретациях.

Поделитесь своими!

@темы: Светлые, Темные, Дневной Дозор, Ночной Дозор

---

Полезные ссылки

[Homo nonnullus]

pnof.ru/
forum.lukianenko.ru/index.php??s=c42e53e2686727... - официальный форум С.В.Лукьяненко
www.pnof.narod.ru/slash_p3.htm - очень хороший сайт, много фанфикшна, который почему-то на данный момент невозможно прочитать =_=
el-greg.narod.ru/morok/index.html - здесь лежат фанфики Морока

habenskyi.narod.ru/ - сайт Хабенского
www.verjbitskiy.ru/ - оф.сайт В.Вержбицкого

@темы: Административное

---

Гесер (В.Меньшов)

[Homo nonnullus]

В комментариях к этой записи можно выкладывать кадры из фильмов, как не сложно догадаться, с В.Меньшовым, играющей роль Гесера.

И для начала небольшая подборка:

@темы: Гесер (Борис Игнатьевич)

---

Светлана Назарова (М. Порошина)

[Homo nonnullus]

В комментариях к этой записи можно выкладывать кадры из фильмов, как не сложно догадаться, с М. Порошиной, играющей роль Светланы Назаровой.

И для начала небольшая подборка:

@темы: Светлана Назарова