Давно это было. И ник у меня был другой.

[Гита Ягг из Ланкра]

Название: По гладкой дороге.
Автор:Гита Ягг из Ланкра
Бета: нет
Рейтинг: G
Пейринг: нет.
Жанр: как такового нет. ФилософИя и размышлизм.
Предупреждение: АУ. Такое уж условие феста.
Написано на: фест на сообществе Эффект бабочки
Написано для:  The Beau
По завяке: Дозоры, Шарп

Уже меня не исключить из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить от тех снегов, от той зимы.
И с той зимой, и стой землей, уже меня не разлучить.
До тех снегов, где вам уже моих следов не различить.

Виктор Берковский "Ну что с того, что..."

Палящее солнце масляным колобком закатилось за горизонт, отбросило напоследок на темнеющую землю багровый шлейф лучей и скрылось, подкрасив на короткое время сгущающиеся сумерки багрянцем. Но жара не отпустила разомлевший город, словно напоминала усталой столице о разгаре лета. Москва томилась, не в силах что-либо сделать с погодой. И все-таки я любил этот старый, пропитанный кровью битв и горечью победных парадов, город. Город, который повидал очень многое: и стужу суровых зим, и жар палящего лета, и великих правителей, и достойных завоевателей - которых, надо сказать, с удовольствием сама Москва и съела, - и вождей-урпавленцев, заливших печально известную Лубянку слезами, болью, страхами и, разумеется, кровью. Ах, какая там энергетика! До сих пор держится, и еще долго будет висеть мрачное, серо-сизое облако страданий над домом номер два на Большой Лубянке. С чего бы ему исчезать? Кажется, с 1919 года менялось лишь название гос.структуры, но никак не содержание: КГБ, ФСБ – что там еще-то было? Люди любят играть словами, пряча в красивой вуали предложений уродливые маски, которые не меняют на протяжении веков. Что это? Преемственность поколений? Впрочем, мы такие же, и так же мы любим выводить красивости, вместо чернил используя чужую кровь. Темным подобное не только простительно, но и положено по штату, а Светлым… А, Сумрак им судья!
Я вздохнул, провожая последний, блеснувший неожиданно золотым, лучик солнца и нехотя влез в машину. Разумеется, климат-контроль – да – Темный, да – я люблю комфорт, и не собираюсь избавляться от приятных привычек, а если Светлым очень хочется, то они могут зажариваться в Жигулях, Инквизиция совершенно не против – исправил недостатки погодных условий, окутав меня прохладным покрывалом воздуха. Оказалось, что в летней Москве можно дышать. Я очень люблю Златоглавую. Люблю ее ровный фон – прав был Тавискарон, описывая столицу самой большой страны мира, - разукрашенный оттенками серого, доходящего иногда до черноты в местах, подобных Лубянке. Хотя, нет, Лубянка – это вопрос отдельный и весьма приятный для Темного. Это почти как Костница. Разумеется, Кутне Горе далеко до Москвы, но и Лубянка вряд ли прблизится по энергетике к Церкви на костях. Костницу, конечно же, любят именно Темные, и подобная популярность странна. Храмы, абсолютно любые: будь то православные церквушки, уходящие в небо пухлыми куполами, словно ракеты, готические строгие церкви, красиво заполонившие север Европы, или же мечети, гордо взирающие на раскинувшиеся пески востока округлыми стрельчатыми окнами – все они, являясь источником двойственных эмоций, притягивают к себе Иных, словно кота сало. В церквях плачут, страдают, прощаются, боятся гнева божеств тысячи людей, но и радуются в них в то же время. Однако чего больше в божьих домах: радости или печали – вопрос спорный. Вот и тянется туда разношерстная, полосатая, будто дворовый умный кот, публика Иных, прилетает на бьющие ключом истинные эмоции. Искренность – она всем нужна: и Темный, и Светлым. Из фальшивых эмоций Силу не вытянешь. А в храмах, обычно, люди проявляют истинные чувства. Я потер переносицу, разглядывая неспешно ползущую куда-то вдаль Москву-реку. Надо бы и мне зайти в какую-нибудь церковь, посмотреть, изменилось ли что-нибудь за эти годы. Еще лет сто назад можно было зайти в храм и получить невероятный прилив сил. Наверное, подобные строения аккумулируют энергию, вытягивают ее из людей, даря им эйфорию опустошения. Я вдруг вспомнил последнее посещение церкви, Костницы, разумеется, и улыбнулся. Не только из людей тянут Силы намоленные человеческие строения. Но тянут как-то странно, оставляя в душе лишь покой. Иногда ничего – это хорошо и помогает. Чудные мысли лезли в мою голову этой душной ночью. Энергетика, намоленность, храмы – все это для вампира должно быть пустым звуком, а не было. И отчаянно хотелось прогуляться в храм, скинуть все плохое, словно старую, отслужившую свою шкуру, и лишь потом заглянуть на Лубянку – напиться новых Темных сил. Разумеется, никуда я не поеду, по крайней мере, не сегодня.
Я наконец-то повернул ключи, заурчал двигатель, и машина мягко зашуршала шинами по асфальту, оставляя мысли об отдыхе и храмах на берегу очень грязной реки, а впереди ждала ночь и работа. Бесспорно, аккумуляция человеческих эмоций посредством «куполов» и «крестов» было темой интересной, и я даже пообещал себе подумать об этом на досуге, но пока что досугом и не пахло. Недалеко от Москвы, в теперь до боли редких лесах, ждала своего часа и Инквизиторов уникальная придумка Иной – Фуаран! Стоило лишь произнести про себя название книги, прошептать одними губами, как остальные мысли покидали голову. Неужели нашли? Неужели возможно превращать обычных людей в Иных?! Эйфория от возможно новых знаний и умений несколько омрачалась иррациональной обидой. Теперь вампиры и оборотни могли потерять и тот статус, которым обладали. Особенно вампиры. Впрочем, чем мы там обладали? Разве что правом жить. Я сжал зубы, поправил себя, мысленно одернув. Мы обладали правом существовать, а не жить, потому что – нежить. Забавный каламбур. Гесер бы оценил и взял на заметку. Я слегка наклонил голову на бок, думая о том, что Пресветлому и без того пора в юмористы уходить, и каштановая челка незамедлительно закрыла правый глаз. Фыркнув на непослушные волосы, я вылетел за МКАД. Ночная дорога была не то, чтобы свободной, но терпимо загруженной. Машины пролетали мимо. Кто-то спешил, поднимая пыль на темной дороге, кто-то тащился по асфальту медленно, дозируя ночную свободу в свое удовольствие. Я, как истинный Инквизитор, предпочитал середину: не торопился разбить машину в хлам, но и гаишникам умело отводил глаза. И как-то все получалось автоматически. За прожитые годы – да что там! – века привыкаешь и к постоянной магической концентрации на объекте, и умению держать магическую защиту даже во сне – все кажется обыденным и привычным, все делаешь буквально спинным мозгом. Но нынче тело, казалось, существовало совершенно отдельно от головы. Спинному мозгу никто посылов не отправлял, и приходилось заставлять себя просчитывать линии вероятности, считывая ближайшее будущее, будто скучную статью с газеты. Может, прав был Гесер, и я пересидел на бумажной работе? А как же раньше было хорошо… Я улыбнулся, вспоминая. И вспоминались мне дикие леса Европы, чистые реки с опасной прозрачной водой, несущей зачастую смерть в быстром потоке или ледяных объятиях, даривших осмелившемуся залезть в водоем раньше положенного смерть от воспаления легких. Сейчас одно - вырубили, другое - высушили, и медицина была на относительной высоте. В Европе стало поистине скучно, пропала в ней романтика мрачности и осенней погоды. Пользуясь одиночеством, я вздохнул. Мне хотелось того, что не дано ни человеку, ни Иному. Мне хотелось прошлого. И думал я о прошлом, неспокойном и порой жестоким, оставив будущее не удел. Но нити вероятности решили хлестнуть меня, задумавшегося на дороге вампира, наподобие плетки. Фура, груженная еще живым деревом, едва не вписалась в мою машину. Я резко повернул руль в сторону – благо дорога была сухая, будто старый колодец в пустыне – и, тяжело дыша, остановился. Мужик сбавил скорость и, высунувшись чуть ли не по пояс из машины, высказывал мне все, что думает о некоторых водителях, щедро сдабривая речь русским колером. Я поморщился. Не люблю ругань, и стоило мужика проучить, подвесив над его головой небольшое облачко проклятия. Но, разумеется, я не поддался слабости: сам был виноват в не случившейся катастрофе, и не хотелось лишний раз дергать Судьбу, в лице Гесера, за усы. Я лишь вжал педаль газа, уносясь от несбывшейся аварии в чернильную летнюю ночь.
Постепенно поток машин рассосался окончательно, и было слышно, как ухают совы в начавшемся лесе, как шуршат, устраиваясь на ночь или выходя на охоту, звери. Я остановился на опушке, вышел из машины и довольно оглядел звенящий насекомыми, словно бубенцами, в жарком мареве лес. Сразу захотелось сделать глубокий вдох, позволить пьянящему аромату лета терпким медом растечься по легким. Что ж, эту слабость я мог себе разрешить. И разрешил, хмелея от запаха сладких трав. Но, свернувшись клубком будничности, где-то в зарослях ждала работа. Я вздохнул и шагнул под полог тяжелых, темно-зеленых ветвей. Тьма не была преградой для вампира, я отчетливо видел и лес, и лесных обитателей, но никто из живых существ не спешил приближаться к вампиру, тому, кому место, в общем-то, на кладбище. Однако Россия всегда была удивительной страной. Здесь было принято высаживать на могилах деревья. И плевать было славянам на то, что разросшиеся корни поднимали со временем гробы. Это ж со временем! Зато красиво в последнем пристанище, спокойно и заливаются трелью соловьи. Вот и сейчас, опровергая мои теории о нежити и живых, на тропинку высыпало ежовое семейство, фыркнуло, как по приказу, окинуло взглядом маленьких черных глазок мужика в неуместном здесь сером костюме и посеменило дальше, в сторону деревни. Я усмехнулся, понимая – завтра кто-то из огородников обнаружит на участке обкусанные ягодки клубники. Я глянул линии вероятности и с удовлетворением отметил, что прогноз верный, а Городецкому стоит поставить на своей фазенде защиту от ежей. Однако что-то царапнуло обращенный в Сумрак взгляд. Переливчатые линии вероятностей послушно сплетались, вырисовывая цветную картинку будущего, но полотно завтрашнего дня было каким-то неверным, словно прозрачным. Должно быть, я просто устал, и стоило заехать на Лубянку. Никуда бы Фуаран не ушел, у книжек ног не бывает. Но возвращаться было не с руки, да и мои думы с деликатностью танка прервало бревно. Я больно ударился ногой, выругался и замер, вдруг обнаружив, что в размышлениях о ежах, клубнике и будущем добрел до намеченной цели. Я толкнул дверь, и та, как часто бывает в сказках, открылась. Лишь противного скрипа не хватило, чтобы оттенить картинку истинным колером славянских былин. Но Арина явно ухаживала за избушкой на курьих ножках. Соскучилась, видимо, старая ведьма по быту и домашним хлопотам. Я осторожно вошел в пахнущий смолой и травами дом: мало ли какие сучки и задоринки могла оставить в милом срубе сварливая баба. Поистине, все ведьмы сварливы. Интересно, что портит их характер? Неужели амулеты? Магия меняет людей. Я улыбнулся, рассеяно проведя пальцами по корешкам старых фолиантов. Назвать сокровищницы мыслей древних сильных магов книгами у меня не поворачивался язык. Скользнула шальная мысль, намекнуть Дункелю, что количество магических цацек прямо пропорционально влияет на психику, а может, и на физиологическое здоровье. Хрен его знает, чем лишний амулет обернется, и что будет, начни они излучать Силу все вместе. Но мысль скользнула, не удержалась и растворилась в пелене шума, который ударил в уши, стоило мне коснуться одной книги. Фуаран!!! Руки дрожали, перед глазами все плыло, а пальцы похолодели, предательски не чувствовали старой бумаги магических страниц. А ведь древность всегда остается отпечатком на любом носителе информации – неуместное словечко из лексикона современности машинально вкрадывалось в мысли, я менялся со временем, а время меняло меня. Я выдохнул, пытаясь прочитать на пожелтевшей бумаге нет, не заклинания, их бы я мог разобрать без особого труда, но года, память столетий и судьбу тех, кто создавал и пользовался. Разумеется, неожиданного гостя я заметил не сразу. однако доли секунды мальчишке не хватило, чтобы среагировать, а для меня это все равно было позором!
- Ты? – мой голос был равнодушно холодным. Слишком равнодушно холодным! Я не смог до конца скрыть раздражение, и это заставляло злиться на себя.
- Здравствуйте, - Костя кивнул, неуверенно переступая порог. – Это Фуаран?
Мальчишка глядел на мои руки, нет, на книжку в них. Глаза Саушкина при этом блестели лихорадочно, словно магические камни из какой-то жуткой фэнтезийной истории – их пачками читал Эдгар и пересказывал мне, стараясь подсадить на любимый жанр. Ничего-то у прибалтийского мага не получалось. Но попыток он не оставлял, поражая своей тихой, размеренной настойчивостью. По крайней мере, под его чутким медленным распилом моих нервов Толкиена я осилил.
- Фуаран, - уже мягче ответил я.
Мне казалось странным, что Завулон, - если, разумеется, это была не инициатива мальчишки – прислал сюда юного вампира. Юру мне было бы видеть не слишком приятно, но не столь неожиданно. А неожиданность нынче раздражала много больше чьей-то нелюдимости. Да и мог ли маг поспорить в мрачности с вампиром?
- Витезслав, - у Иных было не принято обращаться по имени отчеству, и лишь самые-самые нарушали этот обычай. Таковым был Гесер, я же ритуал обычного общения соблюдал строго. – Может, мы ее испытаем?
Я удивленно посмотрел на мальчишку. А тот едва хвостом не вилял, преданно заглядывая мне в глаза. Это раздражало, но неожиданно под дубленую шкуру старого, равнодушного ко многому вампира, прокралось любопытство.
- Не выйдет, Костя, - покачал я головой, медленно перелистывая страницы, - для этого нужна кровь двенадцати человек.
- Мертвых? – Саушкин заметно вздрогнул, вызвав у меня не подобающую Инквизитору улыбку. Мне не нравился этот мальчишка, но мне нравился его страх.
- Нет, что за глупость? Просто кровь двенадцати человек.
- А у меня есть! – выпалил Костя. Поспешно так выпалил, с огоньком в глазах. Я прищурился, но мальчишка, видимо, просто желал разгадать очередную тайну. Молодость, ей многое прощается и удается. И для меня поступок юного вампира будет оправданием для… Для чего? Для совести? Звучит глупо. Какая, в Сумрак, совесть? Скорее, для самолюбия.
Я поломался немного, изображая глубокую задумчивость, но, конечно же, согласился:
- Хорошо.
- Кто читать будет? – вампирчик нетерпеливо вытащил из кармана фляжку, внутри которой плескалось его же изобретение - кровь двенадцати человек. Он отвинтил крышку, металл звякнул о металл, тихо и неестественно пропел в лесной тишине, а по комнате уже пополз заманчивый, тяжелый запах крови, который не могли перебить даже развешанные сушеные травки.
- Я, - разумеется, никто не собирался давать юному дарованию в руки старинный фолиант.
Саушкин передал мне фляжку, и я капнул жидкостью на страницу, крохотных гранат тяжело упал на старую, пожелтевшую бумагу, впитался мгновенно, словно исчез в промокашке. Буквы сразу показались более четкими, но от запаха крови закружилась голова, и не нравился мне взгляд мальчишки. Я на секунду прикрыл глаза, заставляя себя не спешить опробовать способности книги. Вязь нитей вероятности стала совсем паутинообразной, сложной, нечитаемой и прозрачной. Некоторые канаты уходили в никуда, другие – растворялись на глазах. И я начал читать заклинание. С каждым словом становилось тяжелее, хуже, но силой наливался взгляд становящегося действительно опасным вампирчика. Я почти дочитал заклятье, лишь одна строка, разрисовавшая страницу причудливой вязью, осталась непрочитанной. Каждое слово стало отдаваться гулом в ушах, в глазах темнело, но я читал, читал, не обращая внимания на странно выгибающуюся в конвульсиях реальность. Осталось одно слово. Одно, и можно будет опуститься в старое, обитое непонятным мехом кресло, закрыть глаза, посмотреть на Саушкина… Я поднял взгляд, прочитав про себя и запомнив подводящий черту под новым уровнем штрих, - в затылок словно молотом ударили. И я произнес другое слово, исказив нужное. А Костя, не долго думая, активизировал локальный артефакт с Серым молебном. Бил он по мне, этот честный, доверившийся моей правдивости, мальчик, пытающийся избавиться от единственной преграды между ним и Фуаран. Но я не был честным. Разумеется, жизнь – или что там у нас? – это мне спасло. Серый молебен, как теннисный мячик на ракетку, наткнулся на щит, отразился и сковал округлившего в удивлении глаза Саушкина. На его пальцах застыла, будто заиндевевшая ветка, Плеть Шааба. А я наконец-то рухнул в кресло. Фуаран, теперь не нужная книга, упала на пол, обижено стукнула по дереву дорогим корешком и замерла, ожидая дальнейших действий глупых Иных.
- Вы солгали! – возмущенно пискнул Костя, пытаясь избавиться от последствий Серого молебна. Но не тут-то было, светлое заклинание повисло над головой незадачливого юнца, как проклятье над домом вредного булочника.
-А ты – нет? – легко парировал я. – Я мог тебя развоплотить, но лишь обезвредил.
- Фуаран… - слова Косте давались тяжело, - он пролежит в Инквизиции столетия, собирая пыль!
- Там ему и место.
- Вы хоть понимаете, что с помощью него можно сделать? – отчаянно выкрикнул Костя и умолк: Серый молебен не отпускал, а я не спешил помогать незадачливому коллеге.
- Понимаю. Потому и говорю – Фуаран место в книжном шкафу. Пусть комнату украшает или пыль собирает, лишь бы глаза не мозолил.
- Ничего вы не понимаете! – продолжал обвинять меня в недалекости юный талантливый мальчик, злой и обиженный сейчас.
- Что ты собирался сделать, Костя? – причин его бешенства я не понимал до конца, но отчетливо осознавал – не власть над миром была нужна мальчишке.
Он усмехнулся отчаянно, смело и очень опасно. Но меня не возможно было напугать клыками.
- Перестать быть изгоем – вот чего я хочу, Витезслав. А вы? Вы не хотите, чтобы к вам относились на равных? – Костя, кажется, забыл о тлеющей в его ладони Плети.
- На равных? – усмехнулся я. От мечтаний юного вампира мне стало смешно и грустно одновременно. – Чтобы к тебе относились на равных, нужно много работать и поменьше делать ошибок.
- Вы мало работаете? – Мальчик пытался скопировать мою усмешку, но в силу возраста ничего у него не вышло. – Или часто ошибаетесь?
- Ошибаюсь, - нехотя признался я, - иногда.
- Но редко. Однако маги не спешат разговаривать с вами на равных, Витезслав! Они не понимают… и не поймут, - Костя покачал головой.
Равные – не равные… Эдгар часто любил повторять, что одинаковых людей и Иных не существует, какое уж тут равенство.
- Мне это не слишком важно, - соврал я, прикрывая глаза: отводить взгляд было бы непростительной слабостью, а я терпеть не мог безвольных Иных. – Мы – другие, Костя. Тебе бы стоило это принять, - я усмехнулся, - и понять.
- Мы могли бы изменить мир!
- Как? – меланхолично спросил я.
- Сделать всех Иными! Всех, вы понимаете?
Я едва не рассмеялся ему в лицо, но и это было бы слабостью. А мальчишка верил в свою сумасшедшую, ужасную идею о мировом равенстве и братстве. Тьфу! Пытались уже Светлые привести к такому обычных людей. Кровавые реки тридцатых не скоро сотрутся из людской памяти.
- Идиотская затея, - констатировал я.
- Почему? – с вызовом бросил мне Костя.
- Ты не хочешь выделяться из толпы? Хочешь равенства и хорошего отношения? Так?
- Да.
- Тогда твоя идея еще более идиотская, - я не удержался, выдержал паузу, и лишь потом продолжил. – Все люди станут магами, но тогда на кого нам будут выдавать лицензии, Костя? Без крови мы жить не сможем. Или же нам начнут отдавать слабеньких Иных? Волшебники будут подписывать смертный приговор своим же… Проще тогда отвести на эшафот вампиров, хотя бы потому, что нас меньше, - я грустно улыбнулся, наблюдая, как осознание приходит в молодую бедовую голову, - и потому что мы – другие.
Но Саушкин еще пытался сопротивляться, хотя плеть Шааба уже не струилась опасной магической лентой по его пальцам.
- Вы, Витезслав, слишком привыкли убивать! – он бросил обвинение в лицо, словно пригоршню снега, по нервам прокатилась холодная волна, но я сдержался, простил мальчику его заблуждение. Многое я сегодня спускал с рук. – Можно выжить и без крови людей!
- Как тогда расти? Как подняться в уровне? Слабым у Темных – лишь унижение, у Светлых – жалость. И я не берусь судить, что хуже, Костя.
- Можно пить донорскую кровь, - упрямился молодой вампир.
- Кто ее будет сдавать? В мире, где будут одни Иные, медицина тоже станет Иной, Костя. Сейчас таким, как мы, лучше.
- Вам, может, и лучше, - мальчик сражался, уже проиграв войну. Глупо это выглядело, но трогательно. Увы, таким я не был никогда. Слишком быстро ударила жизнь своей Плетью Шааба, поставила на место, объяснила, кто есть кто и где мне место.
- Мне?
- Таким, как вы, уб… - но чьи-то шаги, едва слышимые в ночном лесу, не дали Косте договорить, а мне сорваться. Я резко обернулся на дверь избушки, хотя знал, кого увижу. К домику спешили Эдгар и Антон. Какого Сумрака коллега притащил сюда Светлого, я не знал, но возникло недостойное желание намылить прибалту шею. Тихо открылась дверь, Эдгар вошел в избушку первым, за ним, чуть сгорбившись, проследовал Антон.
- Все в порядке? – нашорошился прибалт, почувствовав разлитое в свежем тепле деревенского дома напряжение и талый след опасного заклинания.
- И тебе, Эдгар, здравствуй. Антон, - я кивнул, и маг нехотя ответил. Он разглядывал Костю, и увиденное адепту Света явно не нравилось.
- Это ты его, Витезслав? – холодно уточнил Городецкий.
- Я, - не было смысла что-либо отрицать. – Впрочем, он первым напал.
- На тебя??? – Городецкий явно не верил моим словам. Что ж, на равных нам не быть, тут юный вампир не ошибся.
- На меня, - кивнул я, и Эдгар, с интересом изучающий книжки за моей спиной, напрягся. Все-таки он, этот странный Темный прибалт, удивительно тонко чувствовал любую перемену настроений и менялся, подстраиваясь под ситуацию, сам. Не стоило ли тебе, Эдгар, родиться магом-перевертышем? Или ты просто что-то скрываешь…
- Врешь, - буркнул Антон, снимая с Кости последствия молебна. – Серый молебен не доступен вампирам, но у тебя мог быть амулет, Витезслав.
- Почему он не мог оказаться у Кости, Антон? – пока миролюбиво спросил я.
- Потому что Инквизитор – ты!
- Глупость какая, - наконец-то вступил в разговор Эдгар. – Это не сложное заклинание.
- Не для нежити…
- Антон! – предупреждающе вскинул руку прибалт, а Костя обиженно фыркнул.
- Что ж, честный мальчик, который не хочет быть убийцей, расскажешь, как все было?
Костя хмуро молчал. Разумеется, Инквизиция не прощала нападения на своих, впрочем, мог смолчать и я, но стоило ли?
- Костя… - позвал Антон, но вампирчик не ответил ему, лишь буравил меня неприязненным взглядом. Однако не за Фуаран злился мальчика, и не за сорванные планы. Он был обижен за разбитую мечту стать таким, как все.
- Стоит предъявлять обвинение? – спросил за моей спиной Эдгар.
- Никто не пострадал, - тут же выпалил Антон. – В чем вы собираетесь обвинять Костю?
Городецкий явно собирался защищать друга до последнего. Разумеется, ведь мальчик хотел убить не человека вовсе, но более опытного, старого убийцу. Так разве ж можно считать это преступлением?
- В нападении, - Эдгар осекся, пристально посмотрел на меня и уточнил, - он ведь напал?
- Напал. Косте очень захотелось переделать мир.
- Не смей! – рыкнул вампирчик, уж очень болезненными оказались раны, нанесенные осколками разбитой надежды.
- Но до…
Договорить мне не дали. Не опасаясь охранных заклинаний на полянку из порталов вышли Великие. Что ж, они могли позволить себе слегка пренебречь безопасностью. В следующее мгновенье в избушке стало тесно от людей, и мне сразу захотелось уйти. Впрочем, дел у нас с Эдгаром здесь больше не было. Разве что прибалт собирался погостить у Городецкого. Тут же проскользнула в голове неуместно ревнивая мысль, что я не хочу оставлять здесь Темного.
- Что здесь происходит? – слишком удивленным голосом осведомился Гесер. Завулон просто молчал.
- Ничего, - я не позволил ответить Эдгару, но надо отдать должное, прибалт и сам не торопился влезть в разговор. Молчаливый он все же, странный Темный. Молчаливый и компанейский в то же время. – Но, господа, время, и нам уже пора.
- А Фуаран? – сощурился Гесер. Видел он что ли плохо? Или просто юродствовал? Второе, разумеется, вероятней, но мне не было дела до того, какие сегодня поселились тараканы в Пресветлой голове.
- Будет помещен в схрон Инквизиции, конечно же. У вас есть претензии, Великие?
- Нет.
Нет, разумеется, нет! Сейчас претензий не могло быть. Хватит, я и так слишком часто садился в лужу на глазах у Гесера, да и зрителей для такого шоу многовато.
Я поднялся на ноги и вышел из избушки. Великие меня не окликнули, а я не звал Эдгара. Захочет - останется с Городецким, не захочет… Что ж, на самом деле никуда я не спешил. Прибалт догнал меня практически сразу, даже не дал среди деревьев скрыться.
- Костя действительно на тебя напал? – Фуаран, видимо, меньше интересовал Темного. Хотя чего этой книжицей интересоваться? И так все ясно. Чужой кровью заплатил – получи уровень. Я повертел в руках оставшуюся у меня флягу с отнюдь не вином.
- Хочешь?
- Чего? Крови?!
- Дурак, - мне вдруг стало смешно, очень-очень, словно только что обхитрил свою смерть. Истерикой накатывало веселье, но не даром я из века в век держал себя в руках, не позволяя звериной сущности вырваться на волю. Смех проиграл стальным нервам, которые совсем не из стали отливали. – Повысить уровень. Как говорит современная молодежь, на халяву.
- Тебе не идет, - буркнул Эдгар. – Попахивает провокацией. У Гесера учишься?
- Не имею привычки подставлять… - я осекся. Кого, собственно, подставлять? Друзей? А был ли мне Эдгар другом? Вообще, были ли у меня друзья? И если были, то куда делись теперь?
- Какая вселенская фраза, прямо устой «не подставлять!», - проворчал прибалт. – Да не беги ты так!
- Я иду медленно.
- Ты-то видишь в темноте, - упрекнул Эдгар и театрально споткнулся о какую-то выползшую из травы, словно коварная змея, ветку. – Твою мать!
- Не верю, Эдгар. Актер из тебя посредственный. Подвесь огонек, пусть дорогу освещает.
- Ага, чтобы какое-нибудь охранное заклинание этой стервозины мне голову оторвало?!
- Гесеру с Завулоном ничего не оторвало, как ты мог заметить, - а жаль, злобно подумал я про себя, но смолчал, не разрешил недовольству вырваться наружу. Думаю, этому лесу хватало и нервничающего мага. Интересно, почему он завелся?
- Так то ж Великие, - весомо ответил Темный, пытаясь подстроиться в потемках под мой шаг. Я незаметно сбавил темп.
- С помощью Фуаран можно подтянуться до их уровня, - за странным разговором мы дошли до опушки. Машина стояла там же, где я ее и оставил, окутанная слабенькими противоугонными заклинаниями.
- Можно, - Эдгар замер между двух деревьев, которые чуть дальше своих товарок выступили из чащи леса. Маг качнулся назад, будто хотел повалиться на зеленую травку, но пожалел тоненькие стебельки, вернулся на место. – А сам?
- Мне дедовский способ если не ближе, то привычнее. У магов-то проверенного метода нет.
Прибалт кивнул, размышляя.
- Решил? – нарушил я молчание. Возвращаться в пыльную, пропитанную городской жарой Москву не хотелось. Мы наслаждались шорохами леса, бессовестно отодвигая время отъезда.
- Да, - кивнул Эдгар. – Ну, ее, эту книжку. Еще не известно, какие последствия потом на голову посыплются.
- Поехали отсюда, Эдгар, - я непочтительно бросил Фуаран на заднее сиденье автомобиля. – Сядешь за руль, ладно?
Виски ломило, а рисковать и попасть в аварию мне совершенно не улыбалось. Эдгар только кивнул и завел двигатель.
- Костя действительно напал на тебя? – спросил прибалт, выруливая на лесную широкую тропу.
- Да, напал. Хотел сделать всех людей Иными.
- Зачем???
- Ты на дорогу смотри, - пожурил я мага. – Чтобы ему не обидно было, Эдгар. Это все детский максимализм. Не стоит придавать ошибкам юности большую весомость, чем они того заслуживают.
- Ты простил его?
- А я и не обижался. Обижаться и прощать стоит за другие вещи, - например за те, которые вытворяет иногда Гесер. Но Светлому не было дела до обид вампира, даже Высшего. И прощать его я не собирался.
- Ты мог его развоплотить.
- И Городецкого.
- Антона?
- А то ты не видел, что за Саушкина Светлый был готов мне башку оторвать. Не вышло бы, конечно, но у Гесера и Завулона появился бы повод… предъявить претензии по поводу несдержанности Инквизиции, - я усмехнулся. – Сам знаешь, прецедент был совсем недавно.
- Знаю, - мрачно отозвался Эдгар. – Значит, Антона и Костю хотели подставить?
Я пожал плечами.
- Они хотели попробовать выцыганить Фуаран. Получилось бы или нет – дело второе, но упустить шанса они не могли.
- Эх, молодежь, - картинно вздохнул Эдгар, - ничего-то они не понимают.
- Поймут, - мягко улыбнулся я. – Уйдет твой Городецкий в Инквизицию, не переживай.
- Он не мой, - отмахнулся прибалт, - и я не переживаю.
- Приятно слышать, - я качнул головой.
Эдгар явно что-то хотел спросить, продолжить, но… Но у каждого своя правда, каждый хочет оставить что-то неоткрытым, запретным. Он промолчал. Однако что-то сегодня изменилось, хотя я пока и не понял что. Я прикрыл глаза, разглядывая линии вероятностей, создающие плотный ковер, который единым массивом покрывал нашу реальность. Белые пятна, обрывы и прозрачность исчезли, словно их не было и в помине.
- В аэропорт?
- Нет, на Лубянку.
- Зачем? – искренне удивился Эдгар.
- Затем, зачем ты меня вечно таскаешь в Костницу, - фыркнул я.
- Дункель книжку ждет, - слабо запротестовал Эдгар.
- Ничего, найдет, что почитать. А на общение с Фуаран у него еще века будут, - сейчас мне отчетливо верилось – реальность как-то вывернулась в избушке на курьих ножках, оставив мне в напоминание головную боль. А ведь Костя мог успеть… мог…
Я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, а машина несла нас к месту Силы, на Лубянку.

@темы: Костя Саушкин, Антон Городецкий, Завулон (Артур), Гесер (Борис Игнатьевич), Фанфикшн, Эдгар, Витезслав

Comments

[Чучелка на Радуге и с Приветом]

Слов нет, как здорово!!!

[Гита Ягг из Ланкра]

Радужная Чучелка, спасибо большое!
Писалось оно с любовью, с большой любовью.

[Любительница Хэппи Эндов]

Уйдет твой Городецкий в Инквизицию, не переживай

интересно, а если б Антон в Инквизици ушёл, он в паре с Эдгардом был бы?
фанфик понравился.

[Гита Ягг из Ланкра]

Любительница Хэппи Эндов, благодарю.

интересно, а если б Антон в Инквизици ушёл, он в паре с Эдгардом был бы

, уверена, что да. Эдгар на это недвусмысленно намекам, да и в друзья набивался тоже явно, но Антошка дюже принципиальный. А жаль.

[Любительница Хэппи Эндов]

Бедный Антон, то в ДД ему пророчат быть в рядах Тёмных, то в СД-в рядах Инквизиторов.
Интересно, а фанфик на пейринг Эдгард/Антон есть? Лично я не встречала
Думаю, Антон лет эдак через сто ушёл бы в Инквизицию, жаль только Эдгард в ПД умер

[Гита Ягг из Ланкра]

Я читала только один фик, где упомянался такой пейринг, но основным пейрингом там все-таки являлся излюбленный многими Антон/Завулон. Фанфик назывался "Коммунальная квартира".
Да, Эдгара безумно жалко, сильнее я жалела только Витезслава. Его ни за что укатали, да и укатали, мягко говоря, бездарно.

[Любительница Хэппи Эндов]

Фанфик назывался "Коммунальная квартира".

дашь ссылку?

Да, Эдгара безумно жалко, сильнее я жалела только Витезслава. Его ни за что укатали, да и укатали, мягко говоря, бездарно

а Мне жалко Костю: молодой вампирчик, который стыдится своей сущности

[Гита Ягг из Ланкра]

Кинула в умыль.

Костю. Нет, к сожаленю, не могу разделить вашей жалости к нему. Как видно даже из фика, Костю я очень не люблю. Не люблю чуть меньше, чем Гесера, и чуть больше, чем Завулона. До "Сумеречного Дозора" я еще более-менее к нему относилась, но после...

[Любительница Хэппи Эндов]

наверное, к нему я хорошо отношусь, потому что Антон считает его своим другом

[Гита Ягг из Ланкра]

Любите Антона?

Хм, Костя так долго цеплялся за свою человечность, а потом так легко убил, что перестаешь верить в его "идеи".

[Любительница Хэппи Эндов]

Любите Антона?

Обожаю!

[Гита Ягг из Ланкра]

О, тогда Вам нужно подружиться с основательницей данного сообществуа.

[Гость]

А я Костика люблю. Причем полюбила только из-за мамы. Смотрели в Интернете голосование: "Какие у вас любимые вампиры?". Я там только знакомого Костю увидела. А мама сказала, что он ей не понравился тем, что всем в "Сумеречном" нагадил. Ну я тогда решила перечитать. И понеслось...

[Гита Ягг из Ланкра]

Ну, то, что он нагадил Завулону и Гесеру, это даже хорошо. Просто Костя, может, по молодости лет просто, но так легко перешагнул через те принципы, которые себе же навязал. Не знаю, меня это покоробило.

[Эльвинг]

Гита Ягг из Ланкра, ну, я Костю как раз люблю, но фанф мне понравился.
Вот только реальность Витезслав изменил только в плане выживания себя и Кости. Эдгар-то в "Последнем" сорвался отнюдь не из-за Кости. Так что "Последнему" всё равно быть - с Эдгаром и Ариной. Только Темного придется искать другого - у Геннадия причины исчезли.

сильнее я жалела только Витезслава. Его ни за что укатали, да и укатали, мягко говоря, бездарно.

Витезслав я, кстати, не люблю - наверное, как ты - Костю. Но вот когда думаю о его мотивах... Он ведь был далеко не дурак. Мало ли что Костя подумал? Он Витезслава толком не знал. А опытный Инквизитор нескольких сотен лет уж точно понимал, что делает. И выходит, он либо и впрямь хотел сделать Костю Абсолютом (а зачем ему это?), либо... толком не разобрался в действии книги и, возможно, надеялся поднять уровень себе, а не Косте. Иначе смысл его действий исчезает.

[Гита Ягг из Ланкра]

Почему и отчего, наверное, может сказать только Лукьяненко, однако он тот ещё любитель приёма "герои очень изменились за лето".

Любовь к Виту я тоже переросла, нет, он мне до сих пор приятен, как персонаж, но раньше это был чуть ли не любимый литературный персонаж. Эдакий образчик справедливости между тьмой и светом, мол, всё должно быть по правилам. Ну, а на самом-то деле, он ведь тот ещё дурак со своими-то правилами. Хитрее надо быть, хитрее.
А фик был написан очень давно, по-моему, даже до "последнего дозора".